поправь меня, если я ошибусь, прибыль от того, что касается Сиракуза Стил, за вычетом налогов, что-то около восьмидесяти миллионов. Так что вознаграждение мы можем себе позволить. Ты возражаешь?

Андерхилл нахмурил лоб. Просто он ненавидел, когда его заставали врасплох. У него был диплом политэконома Йельского университета, докторская степень по финансовой математике Гарварда. Он четыре года работал в Мерил-Линч. И уже три года считался кудесником денежных потоков гигантской финансовой машины, в большей части демонстративно законной, составляющей мегаконгламерат, владельцем и основным акционером которого являлся Фрэнк Ардженто. Андерхилл должен был знать все трюки. И все же тем или иным образом, Ардженто удавалось заставать его врасплох.

– Если ты этого желаешь…

– Именно это я и желаю. И хочу также видеть полный текст контракта.

– Калвин мне пришлет его завтра, – ответил Андерхилл. – Я не думаю, что у нас будут проблемы.

– Я тоже не думаю. С тобой никогда нет проблем, Донни. – Ардженто повернулся к нему. – Но поскольку мы начинаем дела с государственной администрацией Колорадо, надо постараться, чтобы Комиссия по монополиям и ценным бумагам снова не вцепилась нам в глотку. Как это случилось с теми тремястами двадцатью миллионами долларов за минеральные удобрения для Айовы два года назад.

Андерхилл почувствовал, как взгляд Ардженто пронзил его, словно лазерный луч высокого напряжения. Ему вдруг невыносимо захотелось влить в себя полный стакан водки, непонятно, почему – он был трезвенником.

Внезапно откуда-то раздался звук телефонного звонка.

– Ты не мог бы меня извинить, Донни?

Тон Ардженто не изменился, но Андерхилл уже научился, когда ему надо исчезать.

– Разумеется, Фрэнк.

– Попроси Марию-Терезу приготовить мне кофе, пожалуйста.

Андерхилл взялся за ручку двери.

– Денни…

– Да, Фрэнк.

– Спасибо, твой доклад был исчерпывающим.

Андерхилл кивнул и вышел.

Ардженто подождал, когда закроется дверь. Нажал кнопку под тонкой мраморной столешницей. Одна боковина стола бесшумно откинулась и в открывшейся нише стал виден телефонный аппарат без циферблата. В системе было не более пяти человек, знавших его номер. Телефона, которого в природе не существовало. Не существовало и этой линии. И голоса, звучавшие в трубке, принадлежали людям, также не существующим.

Он поднял трубку и поднес к уху. Не произнося ни слова, он слушал… Шумы фона, люди на улице или в холле гостиницы.

– О чем говорят в мире призраков, капитан?

Ардженто сдал трубку так сильно, что побелели костяшки пальцев.

– Дэвид?..

– Эктоплазма и жестокость. – Голос на другом конце линии звучал весело.

Дэвид Карл Слоэн… Его брат по крови.

Ардженто с трудом проглотил комок, ставший в горле. Они не общались с окончания войны с еврейской мафией Самуэля Рутберга. Годы, вечность. Но время – только одно из состояний сознания. Вернувшиеся образы, заплясали хаотичным хороводом, ослепительным водоворотом.

Вороны, мириады воронов. Снег, больше похожий на пепел. Горящие руины. Дым, поднимающийся к темному небу. И кровь, много крови, перемешанной с грязью.

Главно, Республика Босния.

День конца света.

Слоэн дал ему свою кровь. Слоэн тащил его на себе через горы, через ледяные торосы. Дальше и дальше от пожаров и воронья.

Ты втащил меня в жизнь!

Не будь Слоэна, Фрэнк Ардженто исчез бы давным-давно. Не будь Слоэна, ему бы не достичь вершин системы. На самом деле, это Слоэн должен был сидеть на ее троне, а не он. Но, Ардженто знал отлично, что Слоэна все это не интересовало.

– Дэвид, у тебя все в порядке? Откуда ты звонишь?

– Из аэропорта Кеннеди.

– Из аэропорта Кеннеди? Сукин ты сын! Прыгай сейчас же в такси и ко мне! Хотя, подожди, плюнь на такси, я высылаю тебе лимузин…

– Фрэнк, я уже улетаю.

– Далеко.

– В Милан.

– Кто та дамочка, Дэвид, Лукреция Борджия? Неплохой выбор для отпуска. В ноябре в тех краях льет, как из ведра. И все серое, в тучах. – Ардженто засмеялся. – Брось ты эту Италию, брат…

– Фрэнк.

– Ты и она будете моими гостями в Гордее, на Вирджинских островах. У меня там гостиница. Королевский люкс твой. Хоть навсегда. И джину, хоть залейся…

– Фрэнк, я снова выхожу на тропу войны.

– Я был уверен, что ты с этим покончил, Дэвид.

– Ты в это поверил? – Слоэн сделал паузу. – Ты в это действительно поверил?

Ардженто закрыл глаза. Открыл.

– Нет.

– Кто такой Майкл Халлер?

Фрэнк почувствовал, как безобразная рептилия вцепилась в его мозг.

– Ты хочешь сказать, что взял заказ Майкла Халлера?

Некоторое время в телефоне слышались только шумы толпы.

– Дэвид?

– Я здесь, Фрэнк.

– Опиши мне его.

– Невзрачность. Во всех смыслах. Среднее телосложение, средний рост, заурядное лицо. Около тридцати.

– Дэвид, никто точно не знает, кто такой Майкл Халлер. – Ардженто потер лоб. – Он возник ниоткуда сразу же, как только закончилась война между нами и ими. Никто не знает, откуда он возник. Ни у кого нет даже малейшего понятия, как ему удалось стать вторым человеком после Самуэля Рутберга.

– Даже ты? С твоими-то связями.

– Даже я.

– Что случилось с его предшественником, Ричардом Хоровитцем?

– Умер. Два года назад. Инфаркт.

– Подозрительная смерть…

– Хоровитц был старым и больным человеком. Ходили слухи, что война сказалась на его здоровье.

– И сразу же выскочил этот Майкл Халлер.

– Дэвид, мне кажется, существуют только два человека на этом свете, кто говорил с Халлером. – Ардженто вздохнул. – Самуэль Рутберг и… ты.

– Ты знаешь, что Рутберг пытается начать дела с Доном Франческо Деллакроче?

– Мне известно только, что у них были контакты.

– Контакты? Фрэнк, по тому, что мне удалось вытянуть из Халлера, они уже почти все структурировали.

– Кто таракан в пудинге?

– Один итальянский судья, некий Варци. Он был очень близок к тому, чтобы вывесить на солнце их кровоточащие скальпы.

– Был?

– Варци пристрелил механик Дона Франческо по имени Кармине Апра.

– Я слышал о нем. Эффективная сволочь. Но, говорят, слишком любит запах крови.

– Побочный эффект профессии. Дело в том, что Апра арестован. Остальное можешь себе представить.

– Сколько тебе предложил Халлер за то, чтобы ты заткнул ему рот?

– Два-пять-ноль.

Ардженто чуть не подпрыгнул. В системе цена убийства кого-либо была прямо пропорциональна трудности исполнения и уровню опасности этого человека для одного или многих ее сегментов. Самуэль Рутберг был готов выложить четверть миллиона за Апра! Контракт на Джо Валки, который в середине 60-х годов своими взрывными признаниями снес крышку с большого котла глубоко законспирированной структуры системы, был единственным, стоящим больше, чем контракт на Апра. Но так никому и не удалось убрать Валки. Он умер своей смертью на тюремной койке. Итог: контракт на Апра – Олимп цены. И Олимп опасности.

– Видимо, Рутбергу и Халлеру, действительно, сильно припекло задницы.

– И поэтому им