– И никаких задегжек с исполнением вашего заказа, лучезагный свет мой.

Лидия взяла Ремо за руку и потащила к выходу.

– Не будем мешать работать нашему князю.

– Минуточку, Лидия, один момент, о’кей? – Тон Ремо был полон подозрительности. – Где ты взяла столько долларешников?

– Я тебе говорила. Это деньги дружка моей матери… Он вляпался в темные делишки с контрабандой валюты.

– Я хотел бы добавить, пгелестная багышня, – подал голос Делла Ровере, провожая их к выходу, – что князь Вогоди в состоянии снабдить вас шигоким и газнообгазным спектгом документов, котогые могут понадобиться на всякий случай в нашей, погой очень сложной жизни…

– Спасибо, князь. Буду иметь в виду.

– … удостовегения личности, налоговые кагточки, водительские пгава, газгешение на огужие, лицензии на охоту и гыбалку, тгудовые книжки, санитагные…

– Спасибо, спасибо, князь. – Лидия открыла дверь и вытолкнула Ремо. – Увидимся завтра.

– Гад буду видеть вас, моя таинственная весталка. Это послужит пополнению моего неудовлетвогенного эстетической ожидания…

– И кошелька, – завершила фразу Лидия.

Дверь захлопнулась за из спинами. Один за другим звякнули запоры.

Делла Ровере потирая ладоши, вернулся в гостиную, на ходу достал конверт из кармана халата, открыл его. Из конверта выпали фотографии, на что он даже не обратил внимания. Он торопился пересчитать деньги, потертые банкноты по пятьдесят и двадцать долларов. Его пальцы листали их со сноровкой банковского кассира.

– Семь тысяч пятьсот. – он прижал деньги к груди. – Плюс столько же завтга… ох! Что не сделает агистокгат, чтобы помочь чегни…

Вернул деньги в конверт, заметил и поднял фотографии.

У Делла Ровере отвалилась челюсть.

Этот человек! Этот человек на фото!

Жалких пятнадцать тысяч долларов? Нет… Нет! Этот человек стоил намного больше. Намного! Может, ему и цены не было…

Пьер Джорджио Делла Ровере поднял с пола телефон. Снял трубку, начал набирать номер. На мгновение заколебавшись, остановился. Был большой риск в том, что он собирался сделать. Огромная опасность. Набрал номер.

Человек на фото стоил риска.

27.

На Нью-Йорк опустилась ночь.

Нижний Манхеттен смотрелся темной вуалью, сквозь которую просвечивали размытые огни немногочисленных горящих окон Международного торгового центра.

– Ты просил меня не делать этого, Фрэнк, – сказал голос Дэвида Слоэна за восемь тысяч километров отсюда. – Наверное, мне стоило послушать тебя.

Фрэнк Ардженто стоял у огромного окна в аттике Коннот-тауэр. На нем были только фланелевые брюки. Размытые огни мегаполиса отбрасывали фиолетовый отблеск на его мускулистый торс, весь в темных ямках – следах шрапнели. Память о Богом проклятом местечке по имени Главно.

– Дэвид… Скажи мне, где ты… Где ты! Я приеду к тебе. Лично. С командой механиков. Самых лучших. – Пальцы руки, сжимавшие трубку побелели. – Мы разнесем их в клочья, этих сволочей. Ты и я… вместе!

– Это будет ошибкой, Фрэнк.

– Ошибка – разнести их клочья?

– Если ты приедешь сюда. Именно это они и хотят. Не доставляй им этого удовольствия.

– Но я не могу оставить тебя одного с ними!

– Фрэнк, у них нет против тебя никаких доказательств. Только предположения, подозрения. Я единственная ниточка к тебе, и они это знают. Поэтому главный вопрос: кто такой Майкл Халлер?

Ардженто вздохнул. Буксир с включенными огнями, отражавшимися в свинцовых водах залива, медленно тащился вдоль статуи Свободы.

– Майкла Халлера не существует. И практически никогда не существовало. Это имя ребенка, родившегося в 1907 и похороненного меньше, чем через год, на кладбище Кольварио в Куинсе. Майкл Халлер – имя мертвеца.

Некоторое время в трубке было слышно только слабое бормотание миллионов голосов.

– Майкл Халлер может быть федеральным агентом по имени Ричард Валайн? – прервал паузу Слоэн.

– Федеральным агентом?

– Да, федеральным агентом. ФБР, Департамент юстиции или ББОП.

– Федералы уже вербуют механиков?

– Не первый раз. И не последний, Фрэнк. Майкл Халлер, он же Ричард Валайн, здесь, в Милане.

– Дэвид, послушай…

– Подожди Фрэнк, послушай ты. Халлер играет одновременно по обе стороны баррикады: на стороне закона и системы. Полиции он передает ключевую информацию об убийце Апра, и в то же время использует солдат Дона Франческо Деллакроче для грязной работы. А нам известно, что Франческо Деллакроче и Самуэль Рутберг – деловые партнеры.

Фрэнк крикнул микрофон:

– Самуэль Рутберг мертв!

Тишина в трубке.

– Ты слушаешь, Дэвид?

– Я здесь.

– Его труп выловили в Ист-ривер. Кто-то продырявил ему башку из «колта-питона» 45-го калибра.

– Лучшие уходят первыми, Фрэнк. И когда такое приключилось с нашим пловцом?

– Дней десять назад.

– Стало быть, еще до убийства Апра. И кто же сел во главе стола семьи Рутберг?

– Майкл Халлер.

– Очень интересно! Значит Майкл Халлер, живой мертвец, командует сейчас еврейской мафией Нью-Йорка. И этот живой мертвец ведет переговоры с боссом итальянской мафии Франческо Деллакроче. – Ледяное спокойствие звучало в голосе Слоэна. – Мы оба понимаем, что происходит, не так ли, Фрэнк?

Ардженто задумался.

– Не вижу смысла, Дэвид.

– Тем не менее, смысл есть. И большой. Невероятный, Фрэнк. Но если отбросить невероятность, останется истина. И если мы его не остановим, Халлер продолжит набирать силу. Пока не проглотит тебя, меня и всю систему.

– Мы еще посчитаемся с Халлером, я тебе обещаю. Но я хочу, чтобы ты вернулся в Нью-Йорк. Незамедлительно!

– Нет, Фрэнк.

– Дэвид, черт тебя побери!…

– Здесь – место последнего боя, Фрэнк. Здесь. Ты это знаешь и я это знаю. Идея принять заказ у Халлера была моя, а не твоя. Ты меня предупреждал, но я решил идти до конца.

– Но это не означает, что ты должен продолжать в одиночку. Дэвид, позволь мне быть на твоей стороне.

– Ты и так на моей стороне. Но изначальная цель остается той же: заставить их выйти на свет. И мне надлежит выкопать вторую могилу Майклу Халлеру. – В голосе Слоэна появились веселые нотки. – И на этот раз он не возродится.

– Дэвид, на свете мало, из-за чего стоит умирать. Майкл Халлер, или Ричард Валайн, или как его там, этот кусок дерьма, не из этого ряда.

– Смерть – это состояние сознания, Фрэнк.

Фрэнк Ардженто не ответил. Он знал Дэвида Слоэна. И знал, что Дэвид Слоэн переступил точку возврата. Давным-давно.

– Есть только одно, что я прошу тебя для меня сделать, Фрэнк.

– Все, что хочешь, Дэвид, все…

– Я встретил женщину. Ее зовут Лидия Доминичи. Она очень молодая и неразумная. Это она вернула мне жизнь. И, по большому счету, поддерживает ее в настоящее время.

Еще одна долгая пауза.

– Позаботься о ней, Фрэнк.

– Дэвид, подожди…

– И позаботься о себе самом.

Щелчок, и в трубке только далекое бормотание хора голосов.

Фрэнк Ардженто положил ладони на бронированное стекло, за которым расстилался пейзаж