Налицо было либо очередное чудо, либо явное недоразумение. Последнее казалось более правдоподобным. Разговорчивый владелец «уазика», скорее всего, действительно работал охранником на каком-нибудь предприятии, в офисе, а то и в воинской части. Ну, не могло же, в самом деле, Глебу так везти!

— Вы же меня, можно сказать, первый раз видите, — добавил он.

— Ну и что? Зато мне тебя рекомендовали наилучшим образом, — пожав могучим плечом, отмел его возражение водитель.

— Старший прапорщик Бойцов? — предположил Глеб, поскольку не представлял, кто еще мог рекомендовать его соседу по двору, да еще и «наилучшим образом».

— Уже познакомились? — со смехом спросил водитель. — Вот же проныра! В любую дырку без мыла влезет — влезет, осмотрится и пойдет трепать по всему городу… Да, он тоже тебя хвалит. Он всех хвалит, покуда всю подноготную не выведает. Зато уж, когда выведает, тут спасайся кто может. Такого порасскажет, чего ты и сам про себя не знаешь. Про меня небось тоже наврал с три короба?

— Был такой разговор, — согласился Глеб, гадая, что могло означать промелькнувшее в речи собеседника словечко «тоже». Прапорщик Бойцов ТОЖЕ хорошо отзывался о новом соседе… Интересно, а кто еще выступил в роли рекомендателя?

— Любопытно, любопытно, — продолжая посмеиваться, сказал водитель. — И чего же, скажи на милость, он про меня наплел?

— Неловкое положение, — заметил Глеб. — Я скажу, а вы ему голову лицом к пяткам повернете…

— Значит, есть за что, раз ты так говоришь, — констатировал водитель.

— Гм…

— Знаю, знаю, можешь не стесняться! Он всем это говорит. Версий у него обычно две. Первая — что я на самом деле не по лесу шастаю, а по чужим женам. Оттянусь, понимаешь, по полной программе, а потом у местных браконьеров пару дохлых зайцев куплю или там щуку и ну хвастаться: вот, дескать, мои охотничьи трофеи! Слыхал такое?

— Даже если и так, — уклонился от прямого ответа Сиверов, — кому какое дело? Не пойман — не вор. Только это, по-моему, ерунда. Вы же, по его словам, не женаты, так зачем вся эта конспирация — зайцы, лыжи, маскхалат?

— Люблю, когда у человека в голове извилины имеются, а не только след от околыша, — заявил водитель «уазика». — Ну а что ты скажешь насчет второй версии?

Они проехали между госпиталем и остановкой, на которой по-прежнему дремал все тот же троллейбус с рекламой магазина бытовой электроники на бугристом, повидавшем всякие виды борту. Глеб испытал что-то вроде удивления, обнаружив его на прежнем месте: ему казалось, что с того момента, как он проезжал мимо этого троллейбуса, сидя за рулем чужой машины с трупом в багажнике, прошла целая вечность.

— А какая вторая версия? — прикинулся он простачком.

— А то ты не знаешь! Вторая еще интереснее первой. Вот ведь фантазия у человека! Ему бы книжки сочинять, а он прапорщиком служит и водку на службе жрет… Еще он всем рассказывает, что я в лесу клад ищу. В квадрате Б-7.

Последняя фраза была произнесена с многозначительностью, которая Глебу очень не понравилась. Этот человек исподволь выводил его на откровенный разговор, к которому Сиверов не был готов. Глеб решил до поры до времени сделать вид, что это название — квадрат Б-7 — ему ни о чем не говорит.

— А вы не ищете? — спросил он.

Этот вопрос можно было воспринять как попытку пошутить, но водитель даже не улыбнулся. Он почему-то медлил с ответом; в молчании они свернули в боковой проезд, преодолели заставленный четырехколесной рухлядью лабиринт внутридворовых проездов и со скрипом остановились около подъезда, в котором жил Глеб. При их появлении с крылечка спрыгнул и струящейся черной молнией исчез за углом пушистый кот, до рассвета выбравшийся на улицу встречать весну.

— Я — нет, не ищу, — наконец-то ответил на вопрос Глеба водитель. — Другие ищут, а я нет.

— А что так? — спросил Сиверов.

Водитель снова повернул к нему круглое лицо и с улыбкой, которая показалась Глебу совершенно неуместной, объявил:

— Я не ищу клад, потому что я его охраняю.

* * *

Прозрачная океанская волна с тихим шорохом набегала на белый песок. В нескольких метрах от берега вода была зеленовато-голубой, а дальше, за прибрежной отмелью, отливала ультрамарином, таким чистым, что цвет казался неестественным. Так рисуют море дети и неумелые живописцы; такой цвет можно увидеть на фотообоях или на иллюстрации в рекламном проспекте, расписывающем прелести очередного туристического рая. Но в природе такой цвет не встретишь никогда — так, по крайней мере, привыкло считать подавляющее большинство жителей средней полосы России, никогда не бывавшее на берегу океана в тропических широтах.

Над пляжем, эффектно контрастируя с темной зеленью королевских пальм и пронзительной голубизной безоблачного неба, возвышались белоснежные корпуса отеля. Их зализанные, скошенные назад очертания вызывали ассоциацию с палубной надстройкой современного круизного лайнера; казалось, отель ждет лишь каприза какого-нибудь богатого постояльца, чтобы, сбросив надоевшие оковы суши, величественно и плавно выйти в открытое море.

Построенные из стали и поляризованного стекла этажи были опоясаны бесконечными, плавно струящимися лентами лоджий. В одной из них, удобно раскинувшись в шезлонге, сидел пожилой мужчина в белом тропическом костюме. Короткие рукава рубашки открывали загорелые, не слишком мускулистые, но все еще крепкие руки. Налетавший с моря ветерок шевелил темные с проседью волосы, в зеркальных стеклах солнцезащитных очков отражались океанская даль, кроны пальм и причал с яхтами, катамаранами, скутерами и прочей плавучей дребеденью, которая в изобилии водится в любом людном местечке любого побережья. Полосатые пляжные зонтики, почти идеально ровными рядами расставленные на принадлежавшем отелю пляже, с высоты седьмого этажа напоминали любовно ухоженную каким-то чокнутым ботаником плантацию поганок. Над зонтиками с протяжными скрипучими воплями парили на широко распахнутых крыльях жирные чайки; некоторые из них сидели на воде, покачиваясь на волнах, как поплавки, но большинство бродило по пляжу между шезлонгами, выпрашивая подачки и поминутно затевая шумные потасовки из-за кусочка печенья или горсти арахиса, брошенной кем-нибудь из туристов. На некотором удалении от берега — разумеется, не слишком далеко — синеву медленно чертили разноцветные паруса взятых напрокат яхт. Со стороны пляжа долетали обрывки музыки, смех и азартный визг какого-то дитяти, сражающегося на мелководье с надувной акулой, которая была почти вдвое крупнее его самого.

На легком столике у локтя сидевшего в шезлонге человека стоял запотевший высокий стакан с коктейлем. Коктейль был безалкогольный; в первые дни своего пребывания здесь пожилой турист пробовал курить безникотиновые сигареты, но нашел это занятие пустой тратой денег, которая лишь расшатывает моральные устои и ослабляет силу воли: начинается все с безникотиновых