Пролог Москва, октябрь 1996
Это был мой обычный рабочий день. Утром слушание очередного уголовного дела. Потом – обед, а после окончания судебного заседания я решил съездить в следственный изолятор – «Матросская тишина» – к своему новому клиенту, Кириллу.
Свидание с ним прошло быстро, а когда я уже собирался уходить, Кирилл тихо сказал:
– Не могли бы вы встретиться с моими компаньонами Олегом и Василием и передать им, что я здесь на киче, а бумаги по бизнесу я успел передать брату? Они все поймут. И еще – пусть будут осторожны, ими опера сильно интересуются. И сами будьте начеку, за вами могут следить.
– Да ладно, за мной столько было хвостов, наружку легко вычислю, – ответил я.
Выйдя из СИЗО, я сел в свою машину. Проехав несколько метров, резко развернулся и поехал в обратную сторону, внимательно посматривая в зеркало заднего вида.
Все было спокойно. В этот момент у меня зазвонил мобильник.
– Здравствуйте. Это Олег. Вы были у нашего друга?
– Да, – ответил я. – Только что.
– Может, сейчас встретимся на старом месте?
– Нет. Сейчас не могу. Нужно заехать в офис. Давайте через два часа на новом месте, под глобусом.
– Можно и там. Будем ждать, – сказал Олег и отключился.
Встреча должна была состояться в одном из кафе, находящемся в районе Нового Арбата. Подъехав к кафе, я сразу понял, что друзья моего клиента меня уже ждут. Перед входом на тротуаре стояло несколько иномарок, около них находилось несколько парней крепкого телосложения с рациями. Я вошел в зал. Он был пуст, и только за одним столиком сидели два парня. Это были Олег и Василий. На столике у них стояли две портативные рации. «Молодцы, берегут себя», – подумал я.
Мы сделали заказ, и я стал рассказывать о нашей встрече с клиентом.
Впоследствии я узнал, что Кирилл – коммерсант, который работал на деньгах Олега и Василия. А сами Олег и Василий – лидеры двух разных группировок, решившие совместно провести одну коммерческую операцию.
Когда обед был закончен, все вопросы решены и мы хотели было уходить, заработала одна из раций:
– Олег, здесь какая-то непонятка. То ли менты, то ли братва подтянулась. Чего нам делать?
– Так кто конкретно?
– Вроде не менты.
– Тогда стойте, где стоите. Пусть двое наших в зал к нам подойдут. Только пустыми. Понял?
– Понял. Уже идем.
Через несколько минут в пустой зал неожиданно вошли четверо или пятеро коротко стриженных здоровых ребят. Увидев моих клиентов, они радостно замахали руками: привет, братва! Все направились к нашему столику. Увидев мой встревоженный взгляд, Олег сказал:
– Это казанцы. Они с нами в дружбе.
Неожиданно вслед за казанцами быстро вошли несколько человек в гражданской одежде, с пистолетами в руках и приказали:
– Братва, стоять! Это РУОП!
Знакомых моих выстроили вдоль стены, заставив встать, подняв руки и широко расставив ноги.
Сотрудники РУОПа стали их обыскивать, а двое направились к нашему столику.
– Слушай, что делать? Я в розыске, – сказал мне Олег.
У меня возникло ощущение страха. Во-первых, место нашей встречи выбрал я. Кроме того, могло возникнуть подозрение, что я просто сдал своих клиентов.
Подойдя к нам, один из сотрудников РУОПа попросил предъявить документы. Олег достал права со своей фотографией, Василий – именной пропуск в модный ночной клуб.
Руоповец молча взял документы и стал рассматривать их, всем видом давая понять, что это не документы. Тогда я достал свое адвокатское удостоверение и уверенным голосом сказал:
– Эти люди со мной! Они мои клиенты.
– Все понятно, нет проблем, – сказал оперативный работник. – Можете быть свободны.
Мы быстро покинули зал. Мои клиенты явно были рады. Я поинтересовался:
– Это за вами?
– Да нет. Скорее всего, это казанских отслеживали. Мы завтра позвоним, узнаем, как у них дела, – сказал Олег.
– Вот видите, как получилось! – произнес я. – Я очень боялся, что вас задержат и что вы можете подумать на меня…
– Да что вы! Мы вам доверяем! Напротив, мы вас с удовольствием возили бы с собой на подобные встречи, раз ваше магическое удостоверение так действует на них!
– Нет, такие встречи мне больше не нужны! – отшутился я. – С меня и одной хватит!
Но зарекаться было рано.
В январе 1997 года Василия расстреляют в ста метрах от Петровки по приказу Олега. Сам Олег сможет избежать ареста и скрыться за границей, но позже его депортируют в Россию и поместят в следственный изолятор, где он будет убит сокамерниками. Мне же придется пережить слежки, обыск и несколько допросов. Но это все позже…
Глава первая «Публику я защищал лихую»
– …Вы давно у нас «под колпаком», и ваши телефонные переговоры и встречи мы контролируем. Есть видеозаписи, которые свидетельствуют о ваших связях с организованной преступностью…
Вот так-то, ни более ни менее. И услышал я такой себе «приговор» от руоповца во время моего первого и, к сожалению, не последнего допроса в сером здании на Шаболовке.
– Надеюсь, вы не станете отрицать этого факта? – продолжил следователь.
– Да, я в самом деле связан с организованной преступностью. – И я выдержал паузу, вглядываясь в следователя и оперативников, присутствовавших в кабинете. – Да, связан настолько же, насколько и вы, такая уж у нас с вами профессия…
– Нечего нам голову морочить, каждый оперативник знает, что вы числитесь в «черных списках» всех наших спецслужб как «бандитский адвокат»…
После нескольких часов профилактической беседы с руоповцами я сделал для себя любопытное открытие: по мнению правоохранительных органов, я, оказывается, «бандитский адвокат», обслуживающий киллеров и рэкетиров.
Спустя некоторое время я уточнил у знакомого фээсбэшника, что у спецслужб, ведущих борьбу с организованной преступностью, действительно имеется «черный список» адвокатов, защищающих лидеров криминального мира. Список небольшой, всего 12—14 имен, а моей скромной персоне отводилось место аж в первых рядах.
Да что там сотрудники органов, люди гражданские тоже всякий раз спрашивают: как же вы можете защищать заведомых негодяев? И всякий раз если и не отвечаешь, то невольно думаешь: ну почему никто не спрашивает врача-проктолога, как он может каждый день заглядывать в десятки человеческих задниц? Да, публику я защищал лихую. Но почему так огульно – негодяев, да еще заведомых? А почему не просто людей, оступившихся и оказавшихся на скамье подсудимых и, по сути, ничем не отличающихся от других? Во всяком случае, для нас, для адвокатов. Обвиняемый оказывается одинок перед обществом, государством, законом – и особенно остро нуждается в поддержке и защите, независимо от того, как и чем он провинился. Адвокат не только по роду своей службы, но и как человек, пожалуй, становится для него единственной опорой, той самой соломинкой… Напрашивается еще одно сравнение. Священник ведь готов выслушать любую исповедь, любое раскаяние и независимо от степени прегрешения помочь человеку облегчить душу.
