Глава 1
Каким должен быть идеальный муж? Ответ известен:слепоглухонемой капитан дальнего плавания. И хотя мой муж Олег великолепнослышит, прекрасно видит и вполне, когда захочет, бодро разговаривает, у негоочень много общего с идеалом. Дома он практически не бывает, а если все жеиногда заглядывает на огонек, то, быстро-быстро съев за один присест завтрак,обед и ужин, сонно моргает глазами и вяло бормочет:
– Ну, Вилка, теперь рассказывай, как у тебя дела?
После этих слов он словно сомнамбула бредет, пошатываясь, вспальню, рушится на кровать и проваливается в объятия Морфея. Далее его следуетаккуратно раздеть и утащить куда подальше сотовый телефон и пейджер, потому чтопротивный писк данных благ цивилизации моментально будит измученного супруга.Заслышав ноющий звук, муж разом садится и совершенно бодро сообщает невидимомусобеседнику:
– Куприн. Да, да, да…
Как правило, после этого он мгновенно одевается, хватаетключи от машины и, заглотив на пороге чашечку кофе, мигом испаряется. Иногда внем все же просыпается совесть, и муженек, уже стоя у лифта, сообщает:
– Вилка – ты лучшая из жен, в воскресенье обязательносходим в зоопарк.
Я киваю и смотрю с балкона, как его весьма потрепаннаякрасная «девятка» рывком стартует с места. При этом великолепно знаю, что ни вкакой зоопарк, кино или ресторан в очередные выходные дни мы не пойдем, потомучто в воскресенье или субботу у него на работе опять что-нибудь приключится…
Мой муж, Олег Михайлович Куприн, работает в милиции, сидит визвестном здании на Петровке, 38 в кабинетике размером со спичечный коробок. Вкомнатенке с трудом помещаются письменный стол, два стула и ужасающийдопотопный сейф, выкрашенный бордовой краской. Этот железный ящик стоит оченьнеудобно, и, чтобы пролезть на рабочее место, Олегу приходится протискиваться вузенькое пространство, что с его объемистым брюшком не так-то просто. Мойсупруг любит пиво, а из крепких напитков предпочитает коньяк, впрочем,принимает он горячительное в гомеопатических дозах. Это обстоятельство сыграло непоследнюю роль в том, что я, будучи в весьма зрелом возрасте, согласилась выйтиза него замуж. Дело в том, что мой отец и мачеха были самозабвенными запойнымиалкоголиками, и связывать свою жизнь с человеком, который прикладывается кбутылке, я категорически не желала.
Долгие годы я, Виола, жила вместе со своей подругой ТомочкойПоповой в крохотной двухкомнатной хрущобе. Судьба сложилась так, что никакогообразования у меня нет. Хотя это не совсем так. То есть диплома о высшемобразовании у меня нет, но немецкую спецшколу, как их называли в семидесятыхгодах, я окончила с золотой медалью. За десять лет обучения у меня просто небыло ни одной четверки. После десятого класса я поступила в институт, но успелапоучиться только на первом курсе. В автомобильной катастрофе погибли родителиТомочки, воспитывавшие меня после смерти мачехи, пришлось идти на работу,причем, не имея профессии, основную часть времени я проводила с тряпкой ишваброй. Потом одна из наших соседок, мать-одиночка Наташа, крайне необеспеченнаяженщина, зная, что я отлично владею немецким, предложила мне стать репетиторомсвоего сына, отпетого двоечника Темы. Я отказывалась, как могла. Своих детейнет, и, честно говоря, не слишком люблю подростков. Но Наташка так долго иупорно упрашивала, предложила сто рублей за урок, а заниматься было необходимодва раза в неделю. Быстренько умножив сто на два, а потом двести на четыре, яполучила восемьсот рублей и тут же согласилась, сказав ей при этом:
– Извини, попробую в первый раз. Не обессудь.
Наташа радостно ответила:
– Ничего, ничего, не боги горшки обжигают.
Неожиданно дело пошло, да еще как пошло. Ученики теперьзаписываются в очередь. Трое, дети из более чем обеспеченных семей, платят подесять долларов за урок, остальные дают по сто рублей за час. Мне даже пришлоськое-кому отказать, потому что физически не могла охватить всех желающих. До сихпор удивляюсь, почему после моих занятий ребята начинают получать пятерки?Никаким методикам я не обучена. Но факт налицо: двоечник, попавший в мои руки,через год выходит на твердую четверку и лихо расправляется с любымиграмматическими упражнениями.
Мы с Томусей с трудом вылезли из нищеты и даже съездилиотдохнуть на Азовское море. Но потом в нашей тихой и размеренной жизни двухстарых дев случился фейерверк невероятных событий. Не буду их здесьпересказывать, скажу только, что Томочка вышла замуж за весьма преуспевающегобизнесмена Семена Андреевича Попова. Ей даже не пришлось менять девичьюфамилию. В придачу к супругу она получила и дочку, тринадцатилетнюю Кристину.Есть у нас теперь собачка неизвестной породы по кличке Дюшка и кошка Клеопатра.Обеих мы нашли в мусорном бачке возле своей хрущобы. Киска оказалась не изстеснительных и через пару деньков родила сыночка: маленького, рыженькогокотенка, который превратился сейчас в громадного, толстого, ленивого котяру. Мыпытались подобрать ему кличку, но ни одна как-то не приживалась, пока в одинпрекрасный момент Кристина не воскликнула:
– Чего мучаться? Его же все зовут Сыночек.
На том и порешили.
Я не зря употребляю все время местоимение мы. Дело в том,что Семен купил для своей семьи, а ее членами он считает всехвышеперечисленных, в том числе и меня, две квартиры на одной лестничной клетке:четырехкомнатную и двушку. Теоретически между ними существует дверь, нопрактически я заперла ее только один раз, когда заболела гриппом.
Через некоторое время я вышла замуж за Олега, и он переехалк нам. Получилась большая коммунальная квартира, но всем это нравится. Впрочем,Семен и Олег практически не бывают дома, а мы с Томочкой, прожив всю жизньвместе, не представляем, как можно существовать раздельно. Впрочем, я тожередко проводила время в кресле у телевизора. Но сейчас на дворе лето, детиразъехались кто куда, и я со спокойной совестью проводила время в праздности,занимаясь своим любимым делом – чтением детективов. В нашей новой квартире однаиз стен целиком занята стеллажами с книгами Агаты Кристи, Нейо Марш, ДжоржеттХейер и, конечно, российских авторов, вернее авторш, потому что криминальныероманы, выходящие из-под пера мужчин, мне не слишком нравятся: очень уж оникровавые, да к тому же изобилуют сексуальными сценами, читая которые я невольнокраснею и оглядываюсь. Что поделаешь, моя юность прошла в пуританском СоветскомСоюзе, и газету «СПИД-Инфо» могу листать только в гордом одиночестве, и, есликто-нибудь входит в комнату, я тут же бросаю ее за кровать, тогда какпристрастия к детективам совершенно не скрываю.
Моей любви к криминальной литературе в доме не разделяют.Олега раздражают неточности, которые невольно допускают авторши, плохо знакомыес милицейскими буднями.
