Пролог
Пять лет назад
— Заключила б сделку с Богом, если бы могла[1].
В мозгу Роузэнн Робинсон звучала эта старая песня, и именно это она и пыталась сейчас сделать — заключить сделку с Богом. Пожалуйста, Господи, я стану лучшей женой. Я стану лучшим человеком. Я каждый день буду творить добрые дела. Все что угодно, только пощади моего мужа. Позволь мне снова быть с ним.
Она прервала молитву и подняла голову, увидев врача в хирургическом костюме, вышедшего в приемную больницы. Она затаила дыхание, но ее надежды рухнули, когда она встретилась взглядом с пожилой женщиной в углу, из глаз которой все то время, что Роузэнн провела в приемной, то и дело начинали течь слезы. Несколько секунд спустя после выхода врача женщина горько зарыдала.
Бедная женщина, подумала Роузэнн. Господи, прошу тебя, не дай такому случиться со мной.
Роузэнн был всего тридцать один год, но она не могла представить себе жизни без мужа. Они начали встречаться, когда учились в университете, а затем продолжили, когда он начинал делать карьеру архитектора, а она расширяла список клиентов своего агентства по интернет-маркетингу. Мотоцикл он купил три года назад, через две недели после второй годовщины их свадьбы.
Проклятый мотоцикл. Он и привел нас сюда.
Она недвусмысленно дала ему понять, что этого не одобряет. И даже обратилась к его старшему брату, Чарли, подумав, что тот, как полицейский, сможет его вразумить. Но вместо этого только нарвалась на нотацию от деверя насчет того, чтобы «не мешать мужику чувствовать себя счастливым».
Впрочем, несмотря на риск, тогда приобретение этого мотоцикла принесло ей облегчение. К тому времени муж уже несколько месяцев был сам не свой. Он все время был невнимателен и, казалось, скучал. Может, он недоволен моим решением вернуться к работе в агентстве, хотя я теперь работаю неполный рабочий день? — думала она. Может, ему не нравится быть отцом? Хуже того, она не могла избавиться от мысли о том, не распадается ли их брак. Но после того, как у него появился тот мотоцикл, он снова стал похож на себя прежнего — веселого, очаровательного и забавного. Судя по всему, какой бы кризис среднего возраста ни переживал муж, его сверкающий двухколесный друг помог справиться с ним. Все могло быть и хуже, — говорила она себе.
Но теперь она сидела здесь, в этой больнице, ожидая вестей о том, как прошла операция.
Полицейский, который ей позвонил, сообщил новость с ледяным бесстрастием. Произошла авария, объяснил он. Грузовой автофургон пронесся на красный свет, и мотоциклист — ее муж, искавший острых ощущений — был сейчас без сознания, хотя в момент столкновения на нем и был шлем, надевать который она просила его, просила столько раз.
Она посмотрела на свои часы. 11:55 утра. Через пять минут их соседка, Сара, заберет Беллу из садика вместе со своей собственной дочерью, Дженной. Белла с удовольствием поиграет со своей лучшей подружкой, но потом захочет узнать, куда подевались мама и папа.
Господи, прошу тебя. Как же мне объяснить моей дочери, что ее папа не вернется домой?
Из распашных дверей вышел еще один врач — на сей раз женщина в синей хирургической шапочке.
— Роузэнн Робинсон? — позвала она.
Вот оно. От того, что скажет эта врач, будут зависеть ее будущее и будущее Беллы. Либо они и дальше будут идти по тому же пути, что и прежде, либо он станет совсем иным.
Она встала со своего стула.
— Роузэнн Робинсон — это я.
Ро-Ро — так ее называли большинство ее друзей и подруг. Именно это прозвище и стало основной причиной того, что после замужества она не поменяла свою девичью фамилию. Если ты выживешь, дорогой, я поменяю фамилию, как ты всегда хотел.
— Пожалуйста, скажите, — взмолилась Роузэнн. И зажмурила глаза, готовясь к тому, что врач объявит приговор, который изменит ее жизнь навсегда.
— Ваш муж жив.
Она тут же обняла врача — обняла, не раздумывая, машинально, потому что ее переполняла благодарность.
Врач в общих чертах объяснила, какие виды лечения теперь понадобятся ее мужу — дополнительные пересадки кожи, физиотерапия, реабилитация. Слушая и представляя себе, как будет проходить каждая лечебная процедура, Роузэнн не могла перестать думать о том, как ей повезло. Бог смиловался над ее семьей.
Но шли недели, месяцы, и она все лучше и лучше осознавала, что происходит. Реабилитация. Выздоровление. Раздражение. Жизнь продолжалась, но не так, как раньше. Каждый день падала новая костяшка домино, сбивая следующую.
Затем, пять лет спустя, Роузэнн позвонили, и она узнала, что последней костяшкой является маленький мальчик по имени Джонни Бакли.
Среда, 15 июля
Первый день
Глава 1
Лори Моран поморщилась, услышав, как водитель грузовичка-пикапа, стоящего за их машиной, нажал на клаксон.
Сидящая за рулем Шарлотта Пирс посмотрела в зеркало заднего вида и досадливо махнула рукой.
— Не понимаю, куда, по его мнению, я должна отъехать.
Лори задержала дыхание, увидев, что стоящий впереди грузовой автофургон выпустил черное облако выхлопного дыма.
Сегодня среда, и час был ранний — еще даже не настал полдень, — однако автострада на Лонг-Айленд уже сейчас стояла в пробке, поскольку ньюйоркцы спешили на пляжи, чтобы отдохнуть от царящих на Манхэттене жары и духоты. Сегодня поездка в Хэмптонс, обычно длящаяся два часа, займет у них три, а к вечеру пятницы на дорогу придется потратить четыре или пять часов.
Не обращая внимания на плотный поток машин, Шарлотта увлеченно подпевала играющей по радио песне Дженис Джоплин: «Забери еще один осколок моего сердца, детка…»[2]
Затем, улыбнувшись своей пассажирке, сказала:
— О-о-о, как же здорово ехать по автостраде на Лонг-Айленд в июле.
Шарлотта купила эту машину — новый кабриолет «Мерседес» — всего месяц назад и все еще упивалась новизной поездок с опущенным верхом. На ней были надеты большие круглые темные очки, а свои короткие, доходящие только до подбородка волосы она заправила за уши. Лори видела, что под своими солнцезащитными очками Шарлотта смотрит на автомобиль, стоящий в крайнем правом ряду.
