– Эти уроды с собой еще и Лешку взяли! – стиснул окровавленные зубы его младший брат и разорвал на груди сорочку, под которой была пропитанная кровью и потом тельняшка…

…Лежа на прорезиненном коврике между рядами сидений, с заведенными за спину руками, которые сковывают браслеты наручников, да при этом еще и с мешковиной на голове, трудно что-либо предпринять. Особенно когда сверху на твою поясницу давит своими ботинками собровец. Но что самое страшное – ты не знаешь, куда тебя везут, что с тобой сделают. Вдруг в придорожный лесок? Поставят к сосенке и расстреляют к чертовой матери, а труп в какую-нибудь канаву скинут, мусором сверху присыплют, и готова безымянная могилка.

Примерно так рассуждал сейчас Сергиенко. Но возникал закономерный вопрос – зачем все это СОБРу? У них что – других дел нету, как похищать средь бела дня молодоженов? Конечно же, есть. Хотя винить в происходящем одних лишь собровцев было не совсем правильно. Скорее всего, они тупо выполняли чей-то приказ. Вот приказал им кто-то из вышестоящих – мол, Алексей и Наташа являются особо опасными преступниками или даже террористами, которых надо немедленно задержать, бойцы отряда быстрого реагирования и взяли под козырек. Но кто отдал такой приказ? Кому насолил грузчик? Причем насолил настолько, что вместе с ним забрали и его жену?

Естественно, первым делом Сергиенко подумал на капитана Волошина. Других врагов у него не было. Да и мотив у того имелся – поквитаться с ним за изуродованное лицо. Но он тут же отмел этот вариант. Ведь, как знал Алексей, опер до сих пор лежит в больнице, залечивает раны. А следовательно, ему сейчас не до этого. С другой же стороны, санкционировать нападение СОБРа мог его дружок – майор Петрогородцев, который таким образом решил отомстить за своего подчиненного. Однако на данный момент, когда и общественность, и пресса, и «шишки» из МВД внимательно следили за тем, что происходит в подмосковном ОВД, вытворить подобное новый начальник Отдела никак не мог. Наоборот, после всего случившегося ему кровь из носу нужно было продемонстрировать всем злопыхателям, а в первую очередь вышестоящему руководству, что он навел в своей новой «вотчине» порядок. Пускай показушный, временный. А потому похищение грузчика с женой явно не вписывалось в его планы. Тогда кто же спустил на них с Наташей «цепных псов»-собровцев?

И тут на весь салон зазвучало пафосное: «наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна…» Нет, это не водитель включил радиомагнитолу, решив послушать «Ретро-FM». То у странного типа в гражданском зарингтонил припевом из песни, или как сейчас принято говорить – саунд-треком к старому советскому фильму «Следствие ведут знатоки», навороченный смартфон. Но отвечать на входящий вызов он не стал – сбросил.

У Сергиенко моментально возникло чувство дежавю. А уже через несколько секунд он вспомнил, где слышал этот редкий рингтон раньше – в кабинете Волошина, когда на мобильник капитана позвонила его любовница. Следовательно…

– Так это все же ты, сука? – прошипел в мешковину Алексей и заворочался на коврике, пытаясь перевернуться на бок, но на его затылок тут же наступил ботинком кто-то из собровцев, давая тем самым понять, чтобы не дергался.

Тип в гражданском оскалился и снял маску. В зеркале заднего вида отразилось бугрящееся от швов лицо Волошина. Его добрая половина была сшита из пупырчатых лоскутков кожи. Пупырчатыми они были потому, что их пересадили с ягодиц капитана. Увидев истинное лицо опера, которое до этого скрывала черная маска, и кареглазый командир группы СОБРа, и его бойцы настороженно переглянулись, кто-то даже передернул плечами – настолько отвратительным было зрелище. А шокированный водитель микроавтобуса, рядышком с которым и сидел Волошин, поспешил отодвинуться поближе к дверце.

– Удивлен, что я не в больнице? – прохрипел через плечо капитан, обращаясь к Сергиенко. – Так я ж раньше положенного выписался. Извини, что не сообщил. Сюрприз, понимаешь ли, хотел сделать. Но вижу – ты мне не рад. Ладно, я не обидчивый. Хотя как сказать… как сказать… – откровенно издевался он, упиваясь беспомощностью грузчика. – Кстати, поздравляю со свадьбой! Ну, и как принято говорить в таких случаях – желаю семейного благополучия. Между прочим, красивая у тебя супруга. Я бы с такой покувыркался. Одолжишь ее на пару деньков?

Благо, лежавшая в ногах у Алексея Наташа не слышала всего этого. Ведь она от испуга потеряла сознание ровно в тот момент, когда их с мужем запихивали в микроавтобус. Но девушка уже начинала ворочаться и вот-вот должна была прийти в себя.

– Послушай, капитан, – напряженно отозвался Сергиенко, вдруг взяв умеренный тон. – Тебе нужен только я. Поэтому давай не будем впутывать во все это мою жену. Не она же держала в руках тот вентилятор, – пытался он образумить Волошина, ощущая на своем затылке рифленую подошву ботинка. – И даже при всей моей ненависти к тебе я понимаю твое желание отомстить. Но это наши разборки. Слышишь? Наши. Не ее. Да и не мне тебе говорить, что во время любой войны, а у нас с тобой война, солдаты не трогают стариков, женщин и детей. Будь же солдатом! Мужиком!

В салоне машины воцарилась гнетущая тишина. Даже кареглазый старлей со своими бойцами, которые лишь выполняли спущенный сверху приказ и не были посвящены в конфликт между Волошиным и Сергиенко, задумались над только что прозвучавшими словами. Задумался над ними и оперуполномоченный, к которому они, собственно, и были адресованы. Правда, ненадолго.

Проведя ладонью по изуродованному лицу, капитан нервно передернул пупырчатой щекой и с оскалом произнес:

– Прекрасная речь. Только меня она почему-то не тронула. Совершенно. К тому же я не хочу отпускать твою жену без свадебного подарка, – и он заерзал на сиденье, чувствуя, как затвердевает, цементируясь, у него в трусах возбуждающаяся плоть…

…На парковке перед зданием ОВД стоял лишь один микроавтобус с тонированными стеклами. За сдвинутой дверцей виднелись расположившиеся в салоне бойцы СОБРа. Масок на них уже не было. И на лицах совсем еще молодых ребят читалась усталость. Оно и понятно – время было уже позднее, двенадцать часов ночи, и всем им хотелось поскорее оказаться в теплых постелях.

Но ни водитель, ни кареглазый старлей Статкевич не спешили забираться в машину. Они стояли, облокотившись на капот, и нервно курили сигарету за сигаретой. При этом напряженно поглядывали на одно из окон третьего этажа ОВД. Оно было единственным на все здание, где горел свет. Вот только рассмотреть, что происходит за стеклом, было невозможно. Мешали плотно задернутые шторы.

– …Ваня, вот скажи мне, – стряхивая пепел себе под ноги, в который раз спрашивал водителя старший лейтенант Статкевич, – какого лешего капитан с этими молодоженами в своем кабинете закрылся? Допрашивает? – И сам же отвечал. – Полночь же на дворе. Закрыл бы их в КПЗ, а утром на свежую башку приступил бы к допросу. Странно все это. Я уже не говорю про то, что ни этот мужик, ни его жена на наркоторговцев совсем не похожи.

– Не похожи, – согласился водитель и стал разминать прокуренными пальцами фильтр. – Но вы же сами слышали, что сказал наш дежурный – «только что из ОВД поступил звонок от майора Петрогородцева, который просит срочно оказать его оперу, капитану Волошину, содействие в задержании двух наркоторговцев». Вот мы и оказали.