Отсмеявшись, Илья направился к выходу, его настроение, омраченное ссорой с Вадимом, немножко улучшилось, еще новость о завтрашней поставке оборудования, принесло ему уверенности:

«Так что, не все так плохо…» – подумал он, открывая дверь, но тут, же был затолкан обратно. Трое неизвестных парней с решительными и уверенными лицами затащили Илью обратно в магазин:

– Червонец, дверь закрой! – Приказал один из них – высокий худощавый мужчина. – Илья от неожиданности нечего, не успев предпринять, как тут же получил удар кулаком в под дых. Согнувшись от боли, он был подхвачен с обеих сторон, его поволокли вглубь магазина и основательно приложили спиной к стене в одном из углов, и тут же Илье нанесли еще один удар. От удара Илья безвольно упал на пол, сжавшись калачиком от боли, в отбитых внутренностях.

– Пусто, – сквозь туман в голове услышал Илья чей-то голос, – он здесь один…

– Лады… – ответил ему кто-то, отдаляясь, Илья не расслышал, что еще говорили эти люди, поглощенный болью он еле дышал, затем голос вернулся приказав: – Поставьте его…

Илью подняли почему-то лицом к стене, перед глазами промелькнула картина с белыми цветами, в которую его ткнули головой, удерживая за плечи.

– Пусто… – вновь повторил голос, пройдясь по карманам джинсов Ильи, – ничего нет…

Прямо перед носом Ильи на картине на одном из стеблей нарисованного цветка сидела маленькая гусеницу, выполненная небрежными мазками. Илья не успел осознать странность своего восприятия в такой ситуации обратившее внимания на подобные мелочи, его повернули лицом, вновь впечатывая в стену. Сознание, искаженное болью по какой-то неведомой причине удерживало изображение картины на сетчатки глаз Ильи, который, ожидая удара спиной, неожиданно куда-то провалился напоследок, услышав удивленные возгласы непрошеной троицы.

– Спасибо гусеница… – сам не зная, почему прошептал Илья, затем потерял сознание…

Глава 09. Боль и кровь

– Вэй… Вэй… это ты? Это я Лю! Ты слышишь меня?

– Да Лю… Слышу! Привет ты откуда? Тебя все потеряли…

– Я в Нью-Йорке Вэй! Пришлось уехать… Как там Хань… Ли… ты сам?

– Хорошо! Хань не видел давно, даже не знаю… Ли тоже уехал…

– Куда?

– Не знаю… Его отец говорит что Ли в последнее время был нервным… Хотел поехать в Америку…

– Ясно…

– Что? Говори громче! Плохо слышно!

– Скажи Вэй, ты можешь узнать про дядю Хао? Что с ним? Можешь?

– Хорошо! Узнаю!

– Спасибо Вэй я позвоню чрез неделю! Пока Вэй! Деньги кончаются!

– Пока Лю!

«Уф», – мысленно выдохнул Лю, связь постоянно ухудшалось, поэтому, разговаривая по телефону с Гонконгом, пришлось кричать.

Телефонисты говорили, что виной тому сезон ураганов на Атлантике в этом году особенно сильный. Как бы там не было, но Лю все, же удалось поговорить с Вэем. Решение это он принял на следующий день после визита мистера Чана, о котором поведал господину Суну, в ответ же старый кондитер, посуровев лицом, посоветовал Лю держаться подальше от людей из прошлого:

– Там нет, – сказал он, – ничего хорошего, только боль и кровь…

Вняв совету умудренного опытом человека, Лю позвонил Вэю, а затем как планировал уже несколько дней, направился в соседний с Чайнатауном квартал Маленькую Италию. Здесь у потомков великих мастеров средневековья работало сразу три магазина торговавших всеми принадлежностями, как для начинающих, так и для профессиональных художников. Выбрав обычный льняной холст и минимальный набор красок с кистями, Лю истосковавшийся по любимому делу вернувшись в квартиру, заварив крепкий чай, и разложив в ряд свои покупки, задумался. Оказалось, что у него нет ни одной идеи, что писать, раньше с этим проблем не было, стоило только Лю подойти к чистому холсту его руки, словно сами выводили причудливые узоры. Сейчас же внутри Лю была какая-то странная тишина сродни темному переулку, откуда ему пришлось убегать. Вспомним про бегство, на Лю нахлынули воспоминания того вечера. Целая гамма противоречивых чувств одолела его. Сомнение что это было не взаправду, а показалось, страх перед неминуемой смертью, и, наконец, облегчение и чувство свободы, когда удалось уйти от преследователей. Лю никогда еще всерьез не задумывался, что на самом деле произошло в том переулке, как, будто сама память наложила на этих событиях табу. Сейчас же когда Лю ничего не угрожало, он впервые по-новому все переосмыслил. На ум вновь пришли слова старого Суна – «Боль и кровь», и они показались ему пророческими. Покатал слова на языке, словно пробуя их на вкус, Лю взяв кисть, шагнул к висящему на стене холсту…

Утром, проснувшись от громкого стука в дверь, Лю не сразу сообразил, что находится не в крохотном коридорчике в Коулоне, а в квартирке на Чайнатаун. Он провел ночь там же где и писал картину на кухне, засидевшись допоздна, а затем, любуясь своим творением, незаметно уснул на полу.

Сама картина, выполненная в зеленых тонах, изображала ритуальный жертвенный сосуд на трех ножках – трипод, наподобие тех, что применялись в династии Шан, во втором тысячелетии до на нашей эры. Если шанский сосуд «Дин» был цилиндрическим и из бронзы с литыми ножками, то Лю свой написал несколько иным, керамическим покрытым мхом что определило цвет краски самой дешевой, что он смог купить. В таких сосудах в культуре Лаогуантьтай хоронили детей, а последний иероглиф в словосочетании «боль и кровь» обозначал жидкость, именно такая ассоциация возникла у Лю – древняя история в которую он влюбился еще в Гонконге не оставила его равнодушным и за океаном. В качестве орнамента трипода Лю оставил не закрашенными контуры в форме цветов в память об утерянной картине, что осталась в Гонконге. Еще каким-то образом он смог изобразить сосуд в перспективе, то есть если смотреть на нее под углом снизу, то казалось, что он будто настоящий таков был эффект, это и объясняло, почему Лю оказался на полу…

Припадая на затекшую ногу, Лю доковылял до двери:

– Лю! – Ронни собственной персоной пожаловал ни свет ни заря. – Время уже семь! Ты что проспал?

У Лю глаза округлились от удивления, он-то думал, что еще нет и пяти, а оказывается уже начала работы кондитерской:

– Прости Ронни… я… – попытался оправдаться он, но Ронии не стал слушать:

– Десять минут! Мне нужно ехать по поручению отца… Бегом! – Ронни повернулся и застучал каблуками по лестнице, сбегая вниз. – Поторопись! – Донесся до Лю удаляющийся голос Ронни.

Лю захлопнув дверь, секунду стоял в неподвижности, соображая, затем, хлопнув себя по лбу, заметался по квартирке. Ровно через десять минут он вошел в кондитерскую и с поклоном занял место за стойкой. Ронни посмотрев на