Никогда уже мне не придется поговорить с Кэттоном. Возможно, для пего все было безразлично. Но для человека, которого должны обидеть, вначале не все безразлично. Может, в понимании по-змеиному подлого Кэтгона, бабы — это только бабы, и ничего больше, и если они наваливаются целой кучей, вместо того чтобы степенно расходиться по разным комнатам, — ему это до фени. Он привез с собой одну бабу, потом махнул ее на другую, больше его устраивавшую. Все равно что произвел обмен в лавке старьевщика.

Я не Сонни. Во мне еще живут старые иллюзии, и одна из них заключается в том, что я чуть больше выиграю, самую малость, если буду полагаться на голос разума, когда придет мое время. А голос разума говорит, что в лавке старьевщика не бывает стоящего товара. А еще голос разума говорит, что единственные ценности — те, которые сам для себя выберешь. И вот я обрек себя на исполнение сомнительной роли клоуна-рыцаря в жестяных доспехах, молотящего мечом из фольги по равнодушным подлецам. А слабостью любого рыцаря, даже комедийного, всегда была нежная любовь к женщине. Возможно, мое понимание любви кому-то покажется устаревшим. Впрочем, время от времени и я спотыкался. Но я действительно хочу, чтобы отношения между мужчиной и женщиной, если они становятся интимными, основывались на доверии, привязанности и уважении. И цель их — не просто попользоваться, засчитать в свой актив очередную победу или что-то кому-то доказать — иначе как раз и получается подобная «групповуха». Не понимаю, как можно интимную близость превратить в развлечение, оправдывая это пользой для здоровья или необходимостью завязывать новые знакомства. Ведь женщина представляет ценность сама по себе. Равно как и мужчина. И вокруг более чем достаточно девушек и парней… Да ладно тебе, Макги! Валяй дальше: любовь до гроба и ничего кроме любви. Но ведь они же люди, черт их побери, а не надувные куклы с гидравлическим приводом! Не обязательно Элоиза и Абеляр или Ромео и Джульетта. Но должна же быть хоть крупица любви! Любви, именно благодаря которой так волнительно держать ее в своих объятиях, так приятно нашептывать ей всякие нежности и глупости, когда улегся шквал страсти. А с надувной куклой это просто невозможно!

Дэна повернулась ко мне и с улыбкой сказала:

— Чуть не заснула. — Зевнула, прикрыв рот рукой. — Знаете, когда все время о чем-нибудь думаешь, вдруг возникают какие-то безумные видения, а потом снова исчезают, и тогда понимаешь, что сон переплелся с явью.

— Расскажите о безумной части вашего сна.

— Но это же такая глупость, Трэв, в самом деле! Я размышляла, будет ли заказанная мной машина на месте, а потом вдруг стала вспоминать, что, когда нам с вами в прошлый раз понадобилась машина — конечно же, этого не было! — и мы вышли из самолета и сели в нее, она оказалась без колес. Вы пришли в ярость и твердили, что всегда они так с нами поступают. И я подумала, что на сей раз надо мне лично проверить, все ли колеса на месте, прежде чем расписываться в квитанции, и только тут осознала, до чего же все это нелепо. Думаю, какой-нибудь психиатр здесь разобрался бы.

— Полагаю, он сказал бы, что мне не стоит обольщаться на ваш счет — ничего у меня не выгорит.

Я сказал это не подумав — просто сорвалось с языка. Она какое-то время продолжала смотреть на меня, а потом заметила — пожалуй, подчеркнуто небрежно:

— Мне кажется, вы смогли бы истолковать это как угодно.

Она снова отвернулась к окну, и я заметил, как краска вначале залила ее шею, затем щеку, лоб и медленно отступила. Слишком уж логичным было мое предположение, и она на мгновение согласилась с ним и тут же занялась дальнейшим толкованием — что же означало ее намерение в следующий раз проверить сначала наличие колес, а уж потом подписывать квитанцию. До меня дошло, что, сам того не желая, я своими словами побудил ее удвоить бдительность, чтобы не допустить никакого, даже минимального эмоционального сближения со мной.

Пока я получал багаж, она уже разобралась с машиной, а едва мы разместились рядышком в кабине, как в руках у нее оказалась карта с пометками. Показав ее мне, Дэна сказала:

— Здесь отмечено только самое основное. Сейчас пойду еще кое-что выясню, — и выскользнула из машины.

— Закусочные? — спросил я.

— Автосервис, — отозвалась она, устремляясь к зданию станции. Ценная девушка, однако. Вскоре на карте появились еще значки, и мы на несколько кварталов отклонились от нашего маршрута, ведущего в Северную Ютику, чтобы заехать в одну из итальянских автомастерских-забегаловок при мотелях. Называлась она «Дипломат». Бешеных восторгов у избалованных комфортом владельцев авто она не вызвала бы, но несколько порций антифриза оказались прекрасной защитой от 35-градусного мороза под мрачным небом и от холодного, сырого воздуха. Горячие итальянские сосиски и недоваренные спагетти тоже не помешали.

Вот ведь как бывает. Мы молчали, и в установившемся молчании была какая-то неловкость. Я не замечал в ней особого энтузиазма. Если нам суждено много времени проводить вместе, подобное явление может стать обременительным. Поразмыслив, я кое-что придумал. Правда, когда пытаешься таким образом разрядить обстановку, всегда рискуешь получить в ответ озадаченный взгляд и услышать нечто вроде: «Что? Это вы о чем?» Ну да ладно, будь что будет!

Итак, едва она стала наматывать спагетти на вилку, я обратился к ней:

— Господи, Майра, готов биться об заклад, что ты забыла переключить термостат!

Ее вилка со звоном упала на тарелку, и она тут же отозвалась:

— Это я, значит, забыла его переключить? Фрэнк, душечка, это же было в твоем списке дел! Не помнишь разве?

— Конечно, в моем. Но я напомнил тебе и вычеркнул это дело из списка.

— А я-то думала, что один раз в жизни, хотя бы один раз ты мог бы… На сколько градусов он был установлен?

— На семьдесят пять. А ты как думала? Для нормальных людей почему-то достаточно шестидесяти восьми. А тебе непременно надо семьдесят пять.

— Боже, опять ты за свое! Милый, а может, позвоним Холлис-банкирам?

— И как же они попадут внутрь?

Мгновение она размышляла.

— Придумала! У Элен такая фигура, что Фред без труда пропихнет ее под дверь!

Я сдался. Победа явно на ее стороне. Пока не рискнешь, никогда не узнаешь, что получится. Мы хохотали как парочка идиотов, но вдруг ее смех перешел в сдавленное рыдание и, вскочив из-за стола, она метнулась в уборную, а посетители, сидевшие за соседними столиками, все как один уставились