– Да ну ее совсем, – махнул рукой капитан. – Она меня не интересует.

Маня повернулась, пристроилась на подоконник, как давеча сидел ее кудрявый великий писатель, и, прищурившись за очками, взглянула на него.

Ну да. У нее же астигматизм. Нужно в словаре посмотреть, что это такое.

– Мне жалко миллиардеров из Бразилии, – вдруг ни с того ни с сего объявила Маня. – Они же наживали, старались, усилия прикладывали, работали. Такие деньги требуют постоянной работы, насколько я понимаю. И никого не осталось! Наверное, это очень грустно, когда в конце жизни некому оставить миллиарды. Вон даже Софья Захаровна нашла, кому оставить Гарольда! Чужим людям не отдала. А тут такое состояние!

Мишаков вздохнул.

Нужно уходить, он знал, что время вышло.

Аккуратно вжикнув «молнией», он достал из дерматиновой папки два паспорта и аккуратно, один на другой пристроил на край стола рядом с пустым бокалом.

Маня с подоконника посмотрела на паспорта.

– Ну все, – сказал он, как бы проверяя на самом деле, – все или еще нет.

Маня кивнула. Получалось, что – все.

По коридору, полному книг, он, не оглядываясь, дошагал до двери, выскочил на площадку и побежал вниз по лестнице.

Он сбежал на один пролет, остановился и, задрав голову, глянул наверх.

Маня Поливанова, держась за перила обеими руками, смотрела ему вслед.

– Пока, – сказал он и улыбнулся. – Найдешь еще один труп, звони.

Она кивнула, очень серьезно.

Они помолчали, стоя далеко друг от друга, а потом она спросила так же серьезно:

– Значит, самый главный вопрос – зачем?

– Нет, Маня. Самый главный вопрос – как вы начали писать и где вы берете сюжеты?