спасал от пьяного отца. Потом заставил его лечиться, деньгами помог… Сохранил нашу семью! Отец, как вышел из больницы, больше не пил. До сих пор со мной живет. Мама-то померла… – Медсестра всхлипнула. – Болела. Ой-ой-ой… Бедный Владлен Вениаминович… Царство небесное!

Яна погладила медсестру по руке.

– Не убивайся так. Прямо как по мертвому. Следователь сказал, что ранение сложное, но состояние стабильное. Он, хоть и пенсионер почти, но мужчина-то крепкий. Выкарабкается, – попыталась успокоить ее Яна.

Медсестра кивнула и чуть не слетела со стула.

– Эй!.. – встрепенулся Данила, придерживая ее. – У вас тут принято так напиваться?

– Не-а… Я не напиваюсь. День сегодня такой… Сначала все стрессанули из-за человека с ружьём, мать его в ботах! Когда всё закончилось, естественно, всем коллективом решили стресс снять. Вот выпили по граммулечке… Бедный, бедный наш участковый, помер после операции, – всхлипнула медсестра, вытащила из кармана бинт и высморкалась.

– Как помер?! – воскликнули Данила и Яна. – Почему помер?

– Во время операции. Сердце не выдержало. Скончался на операционном столе.

У Яны подкосились ноги. Она тяжело плюхнулась на кровать.

– Он ведь нас защищал. Охранял… – И она заплакала.

Данила сказал:

– Я оплачу похороны. Это мой долг. А ты куда? – спросил он, видя, что Яна засобиралась.

– Точно здесь ни минутки не останусь! Убивают прямо в больнице! Психи с ружьями бегают по коридорам… Нет, я просто не выдержу… Хорошо, хоть преступника поймали. А где моя одежда?

– Пришла в негодность.

– Откуда знаешь? Ты без сознания был…

– Яна, мы уйдем вместе. Я тоже нормально себя чувствую… – Данила встал с кровати, и его качнуло. – Голова, конечно, кружится. Немного…

– Так просто уходить нельзя… – подняла на них заплаканные глаза медсестра. – Выписка нужна.

– Не нужна нам никакая выписка. Мы никому и не скажем. И вы нас не видели, и мы вас не видели… Идите, снимайте стресс дальше, – потянулся Данила к больничному халату.

Медсестра уставилась на него в упор. Но потом словно очнулась и затараторила:

– Да-да… Стресс нужно ликвидировать… А родня у Владлена Вениаминовича имеется… Как без родни? Родная сестра, племянник… Похороны хорошие будут, многие придут. Жаль, некому его теперь для загробной жизни загримировать.

– Это как? О чем вы? – удивилась Цветкова.

– У нас городок маленький, и таких специалистов, чтобы грим наложить на усопшего, привести в божий вид для прощания… теперь нету… Действующая церковь, где и венчают, и крестят, и отпевают, у нас одна… Вторую господин Гордеев строит… Спасибо вам, – поклонилась медсестра Даниле. – Уже до куполов дошло…

– Так что там с гримом для покойников? – попыталась Яна вернуть медсестру к теме разговора.

Та вздрогнула и продолжила:

– Грим – дело сложное. Не всякому по душе, не всякому и по умению. Денег стоило немалых. Но кто мог себе позволить, те платили. И покойничек выглядел, как на картинке. Мастер был выдающийся. Умелец…

– И за грим заплачу, – сказал Данила и слегка покрутил шеей, разминая.

– Дело не в деньгах!.. – вздохнула медсестра. – Нет больше гримёра. Этим ведь Артём занимался, ветеринар наш. Он еще, когда в школе учился, в старших классах, в нашей больнице подрабатывал санитаром. Потом поступал в медицинский институт, провалил, пошел в ветеринарную академию. Так со зверушками и остался. Вот ведь какую зверскую смерть принял. И кто его только так? За что? Хороший ведь парень был… Никому не отказывал – и лечил и хоронил.

– Ты знал? – посмотрела на Данилу Цветкова.

– Что он жмуров подмалёвывает? Нет… Что я со всеми дружил? Тоже нет, – ответил Данила. – Артём вообще-то не болтал лишнего.

– Плохо знал ты своего друга, – отметила Яна.

– Может, он стеснялся своего хобби? – предположил Данила.

– Особо он точно не распространялся, – согласилась медсестра. – Ребята переживали, что тело привезут в наш морг. Знакомых патологоанатомы не любят вскрывать. Но труп оказался криминальный. Его сразу в Волжск отправили. Ой, я в таком состоянии, что трезветь начала. Выпьете со мной? За здравие… Или за упокой…

– Нет, – в один голос ответили Данила и Яна.

– Зря… Вам бы не помешало. Выглядите, как зомби в апокалипсисе.

«Это как?» – хотелось спросить Яне, но она не спросила.

– Не помните, года четыре назад хоронили Людмилу Пушкину? Это Артём делал ей посмертный макияж?

Медсестра широко распахнула глаза.

– Жену Туза? Помню… Смутно, если честно. Знакомство было шапочное. На похоронах не была. Туза у нас сильно не любят. Боятся. Чёрта этого и его головорезов…

– Так Артём гримировал? – настаивала Яна.

– Да не знаю я! Что вы вдруг вспомнили про Людмилу? Насколько я помню, там или самоубийство, или несчастный случай. Слухи разные ходили. И что утонула, и что муженёк к ее гибели руку приложил… Но ничего ведь не доказали. Откупились… Какой дурак полез бы выяснять? Насчёт Артёма не скажу. За ним не следила. Но если Пушкину и надо было гримировать, то это реально только к нему. Постойте, что-то припоминаю… Утопленница… Повреждений много было, побило течением о камни, рыбы постарались… Не к столу будет сказано. Да мы и не за столом… – хохотнула медсестра и снова приняла серьезный вид. – Вроде в закрытом гробу хоронили. Значит, Артём им не требовался. Или не смог ничего сделать.

– Но морг у вас один?

– Один.

– А Пушкину тоже в Волжск отправляли? – спросил Данила. – Ну, как Артёма?

– Вроде нет. Ее признали случайно погибшей. Значит, у нас в морге лежала.

– А это большой шанс, что Артём видел, – задумчиво проговорила Яна.

– Возможно. Не знаю. Я особо в морг-то не заглядываю, трупы не рассматриваю. У меня другой функционал. Да и что мы сейчас об этом? Сто лет прошло… На ее смерть народ возбудился и затих. Городок наш тихий – умирают от болезней, от старости. Такой жести, как сегодня, в больнице отродясь не бывало! Простите, друзья! Пойду я. Душа болит…

– Один вопросик еще… Можно? – подхватила ее под руку Яна, не зная, кого ей лучше поддерживать: шатающегося от кровопотери Данилу или готовую свалиться с ног медсестру. – Что вы можете сказать о Борисе Ефимовиче Сорокине… Что он за человек?

– Человек? – удивилась медсестра. – Гад он, убийца, душегуб, тварь. Сволочь последняя. Закрепился в своем бюро как клоп в ковре, не выдерешь. Тихий такой, придурочный старикашка. Казался безвредным. Его даже с работы не увольняли, окопался там, скотина. Если бы мы только знали… Такое устроил!.. Ну, спасибо за гостеприимство. Я пойду. – Она встала и направилась к двери. – Здоровья вам!

– Вызываю такси, – сказал Данила и зачем-то поцеловал Яну в макушку. – Едем домой. Вещей у нас нет, сборы были недолгими. – Он взял телефон.

– Без ненужных нежностей, пожалуйста! – отстранилась Яна, хотя его прикосновения были ей приятны.

– Ты спасла мне жизнь.

– Не моя заслуга, – насупилась она, с неприязнью вспоминая голого плясуна на острове. – Ты мне тоже уже несколько раз жизнь спасал.

– Мужчина для этого и нужен.

– Надеюсь, не только для этого, – улыбнулась Яна. – Поехали. Сделай одолжение – объясни сам всё с утра Асе. Мне это нудно и долго, да еще с ее язвительными