– Мама, – её голос едва слышен, поэтому мне приходится наклониться. – Я не хочу туда, – шепчет она, умоляюще глядя на меня. – Давай мы пойдём домой. Пожалуйста.

В этот момент к нам приближается учительница – худенькая женщина в вязаном свитере и с мальчишеской стрижкой. Она наклоняется и кладёт руку на плечо моей дочки:

– Ну, как тебя зовут? – мягко спрашивает она с преувеличенным дружелюбием. – Пойдёшь со мной? Ненадолго – обещаю.

Девочка колеблется, но потом всё же протягивает учительнице руку и идёт за ней. Последнее, что я вижу, прежде чем она исчезает в окружении этой волчьей стаи, это её опущенная тёмноволосая головка. Я делаю глубокий вдох, изображаю улыбку и ухожу прочь, делая вид, что всё нормально. И что она нормальная.

Хотя и знаю, что и то и другое далеко от истины.

Четверг

Его звали Якоб, а по версии Бегги – Сама-Знаешь-Кто. Это прозвище напоминало Эльме о Тёмном Лорде из «Гарри Поттера», хотя это было единственное, что объединяло Якоба с Волан-де-Мортом. У Якоба были глаза цвета морской волны, русые волосы и загорелая кожа, от которой пахло цитрусами. Когда между их встречами проходило много времени, Эльма даже тосковала по его лимонному аромату, витавшему в её спальне. Нелепо, конечно, но после ухода Давида, с которым она прожила девять лет, Эльма так и не привыкла спать одна, поэтому ей доставляло радость, что рядом с ней снова кто-то есть.

С Якобом она познакомилась почти сразу после переезда в свою нынешнюю квартиру. Он жил напротив, так что далеко ходить не пришлось. Он был на два года младше, учился на последнем курсе факультета информационных технологий и не уставал осыпать Эльму комплиментами. Иногда он заходил настолько далеко, что ей хотелось его остановить. Разве могло быть правдой, что её волосы прекрасно выглядят по утрам, а в её не совсем ровном переднем зубе есть особый шарм? А что уж говорить о веснушках на её бледной коже? Несмотря на похвалы Якоба, красивыми они не были, и Эльма отказывалась верить в иное. Но больше всего дифирамбов он пел её глазам: мол, коричневато-зелёные пятнышки на их серой радужной оболочке напоминают ему лавовые поля. Ты уверен, что это комплимент? – спросила его Эльма. Несомненно, – подтвердил Якоб. – Все те туристы, что посещают Исландию, чтобы полюбоваться лавовыми полями, вообще-то должны в первую очередь вглядеться в твои глаза, раз уж проделали такой путь. Возможно, нам следует сделать веб-сайт для их рекламы. Вздохнув про себя, Эльма заставила Якоба замолчать, запечатлев на его губах поцелуй.

Проснувшись утром в четверг, она потихоньку высвободилась из-под его руки, чтобы выключить будильник. Когда она встала, Якоб даже не шелохнулся. Наскоро подняв с пола свою одежду, она натянула её на себя и несколько мгновений смотрела на спящего мужчину, размышляя, следует ли его разбудить или дать ему поспать подольше. В конце концов, она на цыпочках вышла из спальни и неслышно притворила за собой дверь.

Первой, с кем Эльма столкнулась, когда добралась до полицейского участка, оказалась Гийя, а вернее, её нижняя половина, поскольку верхняя скрывалась в недрах внедорожника.

– Помочь тебе? – спросила Эльма, стараясь перекричать ветер.

Гийя обернулась:

– О, Эльма, привет, – сказала она. – Да, помощь мне бы не помешала. Я заезжала в пекарню, а там расфасовали всё по коробкам, так что одной мне их не донести.

– Давай я возьму часть.

Они вошли в участок, увешанные пакетами и коробками с выпечкой.

– Не перестаралась ли ты, Гийя? – спросила Эльма, взглянув на небольшой столик в комнате, где сотрудники полиции пили кофе. Гийя накупила столько вкусностей, что хватило бы на роту солдат.

Оглядев всю эту уйму коробок, Гийя рассмеялась:

– Знаешь, а ты, наверно, права. Ну ничего – что не съедите, возьмёте домой.

Эльма лишь покачала головой. Она как раз выливала вчерашний кофе в раковину, когда появился Сайвар.

– Дорога перек… У кого день рождения? – он недоуменно переводил взгляд с Гийи на Эльму.

– У кого-то где-то сегодня точно день рождения, – ответила Эльма.

– Да, дни рождения периодически где-то случаются, – поддержала её Гийя. Отложив нож, которым нарезала слойку, она добавила: – Ну что ж, я вас покидаю.

– Оставайся, поешь с нами, – сказала Эльма.

– Нет-нет, мне такое нельзя. – Гийя закинула на плечо сумку. – Да и на работу пора.

– Но разве ты не… – Эльма осеклась. О раке она с Гийей не говорила, поэтому не знала, насколько та готова обсуждать свою болезнь с чужими людьми. Хёрдюр особо на этот счёт не распространялся, так что новости Эльма узнавала не от него, а от своей матери. – Как твоё здоровье?

– Да всё в порядке, – ответила Гийя. – Это только Хёрдюру кажется, что я круглые сутки должна валяться в постели. – Она бросила взгляд на дверь, словно чтобы убедиться, что муж не слышит её, и перешла на шёпот: – Не рассказывайте ему, что я хожу на работу. Ему просто надо поменьше обо всём этом задумываться. – Подмигнув Эльме и Сайвару, она вышла.

– Так что ты там говорил, Сайвар? – спросила Эльма, с аппетитом поглощая пончик с карамельной глазурью.

– Дорога у Хабнарфьядля перекрыта. Так что придётся отложить поездку в Боргарнес до того, как утихнет ветер.

Капли дождя стучали по стеклу, а рама дребезжала и скрипела, несмотря на то что окно было закрыто. Очевидно, о поездке в Боргарнес можно было забыть, по крайней мере на ближайшие несколько часов. Ожидалось, что ненастье отступит лишь ко второй половине дня. Мысли Эльмы перенеслись к Якобу, который, возможно, до сих пор лежал под тёплым одеялом в её постели. Спал он крепко и долго, в то время как сама она просыпалась уже в семь утра, даже по выходным.

Прошло пять дней с момента обнаружения трупа Марианны, а они практически не продвинулись в своей работе. О происшествии трубили все новости, сопровождая репортажи фотографиями Марианны и подробностями первоначального расследования. СМИ опубликовали номер телефона, по которому гражданам следовало связаться с полицией, если у них имелась информация о передвижениях Марианны в пятницу, четвёртого мая. Но опять же временной фактор являлся большой проблемой – мало кто мог упомнить, что происходило целых семь месяцев тому назад. Поэтому весь тот поток сообщений, что поступали в полицию, не стоил хоть сколько-нибудь пристального рассмотрения.

Эльма в очередной раз достала файл с материалами по делу. На самом верху лежал конверт, оставленный Марианной Хекле. Эта записка являлась основной причиной, по которой полиция посчитала, что Марианна наложила на себя руки. Эльма