на задних ножках стула. Где-то неподалеку церковные колокола отзвонили половину первого. Он решил, что подождет еще четверть часа – после этого здесь уже нечего будет делать, – а потом зайдет в участок седьмого округа и попросит выставить на всякий случай тайное наблюдение за квартирой балерины.

С досады он уже собрался было налить себе еще одну порцию арманьяка, но на сей раз ему помешал совсем другой шум – отчетливые шаги на лестнице.

Валантен неслышно опустил стул на все четыре ножки и слегка наклонился вперед, прислушиваясь к доносившимся из-за входной двери тихим звукам. Сомнений быть не могло: кто-то поднимался по лестнице, ступая легко и осторожно, останавливаясь на каждой площадке между пролетами. Через пару минут, пронизанных предельным напряжением, раздался шорох возле самой двери.

Инспектор снова взвел оба курка пистолета и нацелил ствол на вход в квартиру. Сейчас на лестнице царила полная тишина, как будто тот, кто стоял за дверью, затаил дыхание, прислушиваясь и опасаясь незримой угрозы. Затем последовали два отрывистых стука. Как ни странно, отсутствие ответа не побудило новоприбывшего еще раз постучать или окликнуть жильцов. Снова установилась гнетущая тишина. Время будто застыло на несколько бесконечных минут. Наконец, когда Валантен уже собирался проявить инициативу, дверная ручка начала поворачиваться с легким скрипом.

Медленно и неотвратимо тонкий брусок потемневшего металла клонился вниз. В какой-то миг он поймал солнечный луч, и отблески отраженного света заиграли на полированной столешнице. Это длилось целую вечность. А потом дверная створка начала открываться, и с порога на светлый паркет упала тень смутных очертаний. Валантен, укрывшийся в углу, почувствовал щекой дуновение воздуха. Уверенность в том, что он оказался прав и развязка печального и удивительного дела д’Орвалей близка, вызвала у него горькую усмешку.

Дверь закончила поворот в петлях, частично скрыв собой стол и полицейского. Показалась темная фигура. Зашелестели юбки. Она сделала три шага в глубь комнаты, и тогда Валантен, неслышно скользнув ей за спину, с треском захлопнул дверь и привалился к створке плечом, чтобы перекрыть пути к бегству.

– Милости прошу, мадам д’Орваль, – произнес инспектор с притворной любезностью, – располагайтесь. У нас с вами есть о чем поговорить.

Глава 37

Завеса тайны поднимается

Мелани д’Орваль в траурном облачении вздрогнула, затем резко обернулась и откинула черную вуаль. Внешне она ничуть не изменилась – выглядела такой же тоненькой, изящной и хрупкой, как при первой их встрече три недели назад в Бюро темных дел на улице Иерусалима. Но выражение ее лица теперь было совсем другим: в глазах появился нехороший блеск, брови сошлись на переносице, рот превратился в тонкую щель, а само лицо с искаженными судорогой чертами сделалось почти уродливым. Сейчас Мелани казалась воплощением ледяной свирепости, каким-то диким, нечеловеческим существом – то ли ядовитой змеей, то ли самкой богомола.

– Инспектор? Вы? Господи, как вы меня напугали! Вот уж не ожидала вас здесь увидеть!

Она уже взяла себя в руки. Первый шок прошел, и перед Валантеном снова была та маленькая беззащитная девочка, которая так поразила и растрогала его, когда Мелани д’Орваль явилась в Префектуру полиции, чтобы сыграть роль преданной жены, желающей спасти своего мужа. Но теперь полицейский знал, с кем имеет дело. Его больше не могли обмануть эти ужимки и фальшиво-искренний испуг. Женщина, стоявшая перед ним сейчас, была готова на самые гнусные поступки ради достижения целей, которые она себе поставила.

– Могу лишь повторить ваши последние слова, – с намеренной строгостью проговорил Валантен. – Откуда вы узнали этот адрес? И что, собственно, вы здесь делаете?

Мелани почти удалось не выдать замешательства – лишь едва заметно дрогнули ресницы, и пальцы крепче сжались на рукоятке саквояжа, который она принесла с собой. При этом она упорно делала вид, будто не замечает направленного на нее дула пистолета в руке инспектора.

Несмотря на отвращение, которое вызывала у Валантена эта женщина, с тех пор как ему удалось понять всю правду о ней, он не мог не восхититься ее хладнокровием и удивительной способностью приспосабливаться к ситуации.

– С моей стороны это сущая глупость, – вздохнула она, приняв сконфуженный вид, как девчушка, которую поймали на проступке, – не надо было так рисковать, приходя сюда в одиночку. Но поймите меня! Когда я узнала от одного из слуг, что Оврар похвалялся интрижкой с балериной из оперного театра, говорил, что, мол, часто бывает у нее на улице Барбетт, я решила сначала проверить, так ли это. Разумеется, я бы ничего не стала предпринимать по своей инициативе и собиралась бежать к вам сразу после того, как удостоверюсь, что мошенник прячется здесь.

Валантен шагнул к женщине и указал ей на стул. Когда она усаживалась, он разыграл галантного кавалера и, словно желая избавить ее от неудобной ноши, подхватил саквояж. При этом он почувствовал, как Мелани на секунду напряглась, однако ей ничего не оставалось, как отпустить ручку.

Валантен обогнул стол, поставил на него свою добычу и уселся напротив вдовы.

– Очень смело с вашей стороны, – заметил он, положив пистолет рядом с саквояжем. – Не сказать – безрассудно. Вы ведь сами уверяли меня, что Оврар – негодяй, каких свет не видывал, и способен на любые преступления.

– Именно так. Я с первого дня понимала, на что способен Оврар, и потому сама хотела убедиться, что он еще не скрылся с награбленным. Этот человек не должен избежать справедливого наказания, которого он заслуживает!

– Будьте покойны на сей счет, мадам. Пьер Оврар погиб сегодня ночью при попытке к бегству.

Грудь Мелани всколыхнулась, и она издала долгий вздох, прежде чем воскликнуть:

– Да что вы говорите?! Оврар мертв? О, как добрая христианка я должна проникнуться состраданием, однако не могу не возблагодарить Господа за то, что Он покарал этого негодяя!

Валантен был потрясен ее лицемерием и апломбом. В то же время от него не укрылось, что прелестная вдова глаз не сводит со своего саквояжа на столе. Нараставшая нервозность придавала ее глазам почти лихорадочный блеск.

– Все-таки удивительно, что вы дали себе труд проделать такой путь, – заметил инспектор, придвинув саквояж поближе к себе и будто бы невзначай поигрывая застежкой. – Говорите, вы покинули Сен-Клу только для того, чтобы удостовериться, что Оврар еще в Париже и квартирует у своей любовницы? Тогда зачем же вам такая большая сумка? А давайте-ка посмотрим, чтó вы прихватили с собой…

Бледное лицо Мелани сделалось белым как мел. В глазах мелькнула паника.

– Как вы смеете?! – выпалила она, привстав на стуле. – Я вам не позволю!

Валантен, даже не потрудившись ответить