Вот где Викарий его поджидал. Именно там монстр назначил ему встречу для последней битвы, в которой уцелеет лишь один из них – уж в этом-то Валантен, по крайней мере, не сомневался.

Сейчас, стоя за деревом, инспектор постарался унять дрожь. Раньше он воображал себе, что испытает смутное возбуждение, смертоносный азарт, как охотник, который долго преследовал дичь и наконец загнал ее ловушку. Но все оказалось не так. Теперь ставкой в этом противостоянии была не только его жизнь. Если монстр успеет опять покалечить Аглаэ, Валантен себе этого не простит. Быстрый взгляд на часы подсказал ему, что больше медлить нельзя. Меньше часа осталось до того, как Викарий выполнит свою безумную угрозу. И помешать ему, по мнению Валантена, можно было лишь одним способом. Способ казался невероятно опасным, но выбора у него не было.

* * *

Аглаэ проснулась рывком.

Она и не заметила, как ее сморила усталость, – нервы, подвергшиеся таким испытаниям, вдруг расслабились, и сон навалился мгновенно. Сейчас же ей понадобилось несколько секунд на то, чтобы восстановить связь с окружающим миром и вспомнить, где она находится. После этого ее накрыло тошнотворной волной пережитого, и физическая боль тоже вернулась. Обрубок безымянного пальца горел огнем, запястья, стянутые за спиной веревкой, саднили, и руки совсем онемели.

Подавив стон, она перекатилась по полу, стараясь найти более или менее удобную позу. И только после этого осознала, что где-то поблизости уже некоторое время слышен какой-то странный шум. Было похоже на легкое потрескивание, будто от горящих поленьев в камине.

Внезапно испугавшись пожара, она закрутила головой в разных направлениях, вытягивая шею и обшаривая взглядом темноту, но не увидела ни единой искры. Жа́ра от огня она тоже не чувствовала. Отчасти успокоившись, Аглаэ, однако, оставалась настороже, потому что потрескивание не стихало. Она задалась вопросом, не этот ли звук ее разбудил, и напрягла слух. Отсутствие каких бы то ни было зрительных ориентиров, несмотря на тусклый лунный свет, проникающий в прореху в кровле, не облегчало задачу. Тем не менее девушка пришла к выводу, что потрескивание доносится сверху. Может, какие-то грызуны разгуливают по соломенной крыше? Она вскинула взгляд в надежде рассмотреть мышку в переплетении балок. Но даже незримое присутствие крошечного существа уже ее приободрило. Хоть какая-то компания. Теперь у пленницы не было ощущения, что она полностью отрезана от мира.

Однако чувство облегчения тотчас сменилось изумлением, потому что вместо зверька Аглаэ вдруг увидела возникшее в дыре соломенной крыши человеческое лицо. И сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди, когда она узнала Валантена. Пришлось до крови прикусить губу, чтобы не вскрикнуть от неожиданности и радости одновременно и не привлечь тем самым внимание их общего врага.

А инспектор тем временем уже свесил в дыру ноги, повис на руках, держась за балку, и некоторое время покачивался, выискивая на настиле далеко под собой охапку соломы пообъемнее, чтобы заглушила звук удара при прыжке. Едва оказавшись на полу, он бросился к молодой актрисе и сгреб ее в пылкие объятия:

– О, милая моя Аглаэ! Слава богу, ты жива! Я так боялся тебя потерять!

Девушке хотелось смеяться и плакать одновременно, но она лишь прошептала ему на ухо:

– Я тоже думала, что мы никогда больше не увидимся. Как же ты здесь оказался?

– Викарий нарочно оставил все необходимые подсказки, чтобы я нашел вас обоих. Он, без сомнения, с самого начала рассчитывал использовать тебя в качестве приманки. До мельницы я добрался по склону ползком. Труднее было залезть на крышу так, чтобы он не заметил.

– Но как тебе это удалось? Когда он вел меня к мельнице, я видела, что стены у нее совершенно гладкие, там не за что зацепиться.

– Я издалека разглядел, что одно крыло стоит почти вертикально и начинается не так уж далеко от земли – можно встать на фундамент мельницы, прыгнуть и в воздухе ухватиться за нижнюю перекладину. Но сделать это необходимо было с первой попытки. Если бы мне это не удалось, я наверняка всполошил бы Викария. Слава богу, у меня все получилось! Остов крыла оказался достаточно прочным, чтобы послужить мне импровизированной лестницей на крышу. Правда, в темноте я все-таки пару раз чуть было не сломал себе шею.

Прекрасное лицо актрисы омрачилось:

– К сожалению, из-за покалеченной руки я не смогу сбежать отсюда таким способом. Что же мы будем делать? Люк закрыт снизу на засов, а у Викария в помещении под нами столько пороха, что всю мельницу можно разнести.

При упоминании об увечье, которое получила его возлюбленная, Валантен едва не задохнулся от ярости и гнева. Нельзя было подвергать девушку новой опасности, но она была права: уйти через крышу они не смогут.

– Придется подождать, когда Викарий сюда поднимется, – решился Валантен. – Скоро пять утра, так что он вот-вот появится. Я затаюсь рядом с люком так, чтобы меня заслонила крышка, когда он ее откинет. Викарий не должен догадаться о моем присутствии. Сумеешь его отвлечь?

В глазах Аглаэ появился грозный блеск. Теперь, когда рядом был Валантен, она снова обрела боевой дух.

– Ты что, забыл, что меня считают не такой уж бездарной актрисой?

– Отлично! Я развяжу веревки у тебя на руках, но ты все равно держи их за спиной, чтобы он не насторожился. Пусть сделает хотя бы пару шагов в твою сторону, перед тем как на сцену выйду я. Мне нужно будет встать между ним и люком, чтобы отрезать ему путь к бегству. Но ты не бойся: я больше не позволю ему тебя тронуть.

– Я и не боюсь, – заверила девушка, гордо вскинув подбородок. – Просто хочу, чтобы все поскорее закончилось и чтобы этот монстр больше никому не причинил вреда.

Валантен, присев у нее за спиной, начал развязывать веревки на руках, но успел распутать лишь первый узел – ступени деревянной лестницы внизу заскрипели, и в следующий миг лязгнул засов. Полицейский нырнул за уже поднимавшуюся крышку. Пляшущее пятно света упало из открытого проема на Аглаэ, которая принялась отползать, стараясь оказаться как можно дальше от люка.

Валантен, затаив дыхание, разглядел над верхним краем поднятой крышки сначала только руку, державшую фонарь. Рука была тонкая, белая, и от одного ее вида кровь заледенела у него в жилах. Как мог он не обратить внимания на эти части тела мнимой Эжени?! Чувство вины готово было опять расцвести буйным цветом, но Валантен его подавил, сказав себе, что сейчас точно не время поддаваться эмоциям. Чтобы действовать эффективно, необходимо было сохранить хладнокровие.

– Ну-с, красавица, – осклабился Викарий,