– Пожалуйста, попытайтесь ещё раз, – умоляюще посмотрела на неё Айви. – Вы говорили в тот день с кем-нибудь из подруг той утонувшей девочки?

Я понимала, куда клонит моя сестра. Если Шепчущие были уверены, что мисс Джонс что-то известно, значит, одна из них наверняка разговаривала с ней. Всё правильно, Айви!

И вы знаете, это сработало – сработало, бублики дырявые! Мисс Джонс ещё немного подумала, повспоминала, а затем начала говорить:

– Да-да-да… Одна из них, из её подруг… Её звали Талия, насколько мне помнится. Я пыталась утешить её. Она всё никак не могла перестать плакать.

Я быстро пробежалась по отпечатавшемуся у меня в памяти списку имён на стене:

– Талия Яхалум?

Библиотекарша потрясённо посмотрела на меня и тихо ответила:

– Да, совершенно верно. Яхалум. Но откуда вам это известно?

– Это не важно. Так что вы ей сказали?

– Э… я не помню, – тяжело вздохнула мисс Джонс. – Это же было так давно. Ну, сказала, что не нужно плакать, что слезами горю не поможешь, что всё утрясётся. Ещё я сказала… – она вдруг побледнела и добавила: – Я сказала, что директор сделал всё, чтобы спасти её. Всё, что мог.

Ага, как говорится, уже теплее.

– Почему вы так подумали?

– В то утро я проснулась очень рано, около шести, – начала мисс Джонс. – Хотела успеть сходить в библиотеку, почитать кое-что перед уроками. Из окна я увидела мистера Бартоломью, он был весь мокрый и бежал к школе со стороны озера. Я подумала, что это очень странно, но вернулась за свой стол. Я вышла из библиотеки примерно через час и тут же узнала ужасную новость, что в озере утонула девочка. Тогда я решила, что директор бежал в школу, чтобы объявить тревогу, и был мокрым потому, что перед этим сделал всё возможное, чтобы спасти ту девочку… – Мисс Джонс прижала ладонь к губам и чуть слышно закончила: – По-моему, именно это я и рассказала тогда Талии!

Когда она заговорила вновь, её голос стал звучать всё громче и громче, словно в мозгу мисс Джонс провернулись какие-то винтики-шестерёночки и всё, что столько лет таилось под спудом, выплыло наружу.

– Но теперь я чётко вспомнила, что на собрании, которое директор созвал по поводу гибели ученицы, он сказал, что в начале седьмого утра её тело обнаружил школьный сторож. О том, что он сам был на озере, мистер Бартоломью не обмолвился ни словом! Но он там был! Был! – Голос мисс Джонс дрогнул, и из её глаз полились слёзы. – А ведь он даже не попытался её спасти, верно? И она погибла по его вине!

Глава тридцать третья

Айви

Я смотрела, как заливается слезами мисс Джонс, и мне было не по себе. К моей печали начал примешиваться страх.

– Так вы говорите, что он сам поджёг библиотеку? – спросила она, не переставая всхлипывать. – Поджёг, чтобы замести следы? Чтобы уничтожить архив, где хранилась уличающая его газета?

Я медленно кивнула. Хотя я ещё и не была уверена в этом до конца, однако всё указывало на то, что так оно и есть.

– Мне очень жаль, мисс.

– Хорошо, – сказала Скарлет. – Оставайтесь здесь, мисс Джонс, прибирайтесь себе потихоньку, если кто-то начнёт спрашивать – прикиньтесь, что ничего не помните, и с вами всё будет в порядке.

Я нахмурилась. Конечно, я была рада, что моя сестра неожиданно взяла всё в свои руки, но приказывать учителям, что они должны делать, – это, знаете ли…

– Скарлет!

– Спокойно, Айви, сейчас не до хороших манер. И ещё, мисс Джонс, вы сможете выполнить одну мою просьбу?

Библиотекарша кивнула, вытирая залитые слезами щёки.

– Вот и ладненько, – сказала Скарлет. – А просьба у меня будет вот какая…

Я считала минуты, оставшиеся до конца уроков, – именно они отделяли нас от того момента, когда мы с сестрой сможем привести свой план в действие.

К сожалению, последним уроком в тот день был французский, и мадам Буланже была ужасно разочарована произношением Скарлет, назвав его «издевательством над языком прекрасной Франции». По-моему, это перебор, потому что я сильно сомневалась, что сама мадам Буланже француженка. Не знаю, была ли она когда-нибудь во Франции, но акцент у неё чувствовался. Сильный. Шотландский.

Короче говоря, закончилось всё тем, что наша шотландская мадам оставила Скарлет после урока, и мне пришлось маяться в коридоре, дожидаясь, пока моя сестра напишет страничку-другую, письменно объяснив, почему необходимо со всей серьёзностью относиться к изучению иностранных языков.

Ожидая Скарлет, я стояла возле окна, смотрела на покрытый снегом школьный двор, на голые деревья. Я всё глубже уходила в свои мысли, и у меня в голове, сменяя друг друга, замелькали образы и лица. Ариадна. Вайолет. Роза. Наша мама. Шепчущие. Я знала, что теперь они ещё долго не оставят меня. Быть может, не оставят никогда.

Я так глубоко задумалась, что даже ничего не сказала, когда Скарлет наконец вышла из класса. У нас было очень мало времени, а мы уже начали терять его понапрасну. Но Скарлет – это Скарлет, и держать её в узде невозможно. Сердилась ли я на сестру за эту задержку? Нет, знаете ли, не до этого тогда было. Нас ждали важные дела, и я быстро направилась к лестнице.

– Ты куда? – спросила Скарлет. Она догнала меня, схватила за руку и потянула назад.

– Я иду к нему. Вместе с тобой.

– Нет, не надо, – ответила она. – Такие дела добром не кончаются.

– Почему?

Скарлет загородила мне дорогу, встала, скрестив руки на груди:

– Я уже пыталась однажды схлестнуться с мисс Фокс. Ты помнишь, что было дальше, или забыла? Я не позволю тебе повторить ту же ошибку.

– Ошибку? Это ты тогда допустила ошибку, потому что действовала неправильно! – Я опустила руку, в которой держала старую пожелтевшую газету. – Ты не позаботилась о прикрытии. Если мы с тобой пойдём вдвоём, это будет намного безопаснее.

– Ты просто не понимаешь! – Скарлет толкнула меня в грудь, и мне пришлось сделать шаг назад. – А что, если он посадит тебя под замок? Или вообще убьёт, чтобы ты навсегда замолчала?

– Меня – может быть, но от нас обеих сразу ему не избавиться, – огрызнулась я. – Наш отец знает обо всём, что случилось здесь раньше, и чуть что – сразу же поднимет тревогу!

Скарлет помолчала, потом тихо сказала:

– Поднимет тревогу? Сразу же? Ты на самом деле так думаешь?

Я стояла, тяжело дыша, и смотрела на Скарлет.

И