третий месяц блужданий удача вновь вернулась к нему – он набрёл на целую поляну искрящегося коркуса. Эти растения имели свойства частично накапливать силу в своих клубнях, поэтому были очень ценным материалом, при этом клубни очень хорошо сохраняли свои свойства, будучи обработанными массивом, которым Кан как раз владел. Да, он не заработает столько, сколько планировал, но сотня другая золотых с такой поляны ему обеспечена. Сплетя из веток и лиан корзину, Кан принялся за сбор урожая, только очень быстро у него появился конкурент, который пришёл сюда за тем же.

Когда-то это было какое-то насекомое, похожее на жука, только теперь размеры этого жука превосходили большую собаку по высоте, по ширине он был с добрую телегу. Элитная тварь, приметив Кана, сразу же бросилась в атаку. Об элитности говорили не только размеры насекомого, но и то, что под ногами парня начала проваливаться и вязнуть земля, сковывая ему движение. Ни стрела сжатого воздуха, ни напитанные огнём стрелы не возымели никакого эффекта, от панциря насекомого атакующие массивы отскакивали как горох от стенки. Резкими, хаотичными прыжками Кан начал отступать к деревьям, надеясь забраться повыше и там уже думать о тактике сражения, либо убегать по верхнему ярусу, только элитка очень резко ускорилась, и бедро Кана, не успевшего ещё приземлиться после очередного прыжка, оказалось зажато мощными жвалами, которые сдавили его с огромным усилием. Несмотря на значительные силы, вливаемые парнем во внутренние щиты, жук побеждал. По ноге Кана заструилась кровь, жвала всё глубже погружались в ногу, ещё несколько секунд и он останется без ноги, поэтому Кан в отчаянии, прикладывая последние силы, ударил рукой в выпуклость на голове насекомого, похожую на глаз. Глазом это и оказалось, рука неудачливого охотника провалилась внутрь и он, не задумываясь, через руку создал всплеск сырой силы. Плоть вокруг руки моментально превратилась в кашу, многочисленные ноги насекомого подогнулись, и оно плюхнулось на землю, увлекая Кана за собой. Повезло, что давление жвал стало ослабевать, и парню удалось руками их развести, доставая ногу из такого опасного капкана. Несколько минут он просто лежал, глядя в небо и стараясь отдышаться, потом начал экстренно перевязывать ногу, подстёгивая внутреннею регенерацию, только вот сил оставались крохи и мало что получалось.

Через сутки, частично восстановив силы, обглодав одну из ног жука, немного заживив свою ногу, Кан собирался покинуть эту поляну, потому что заметил по её краям подозрительное движение. На запах мёртвого насекомого и его крови, хотя он и постарался всё подчистить, начали собираться голодные хищники. Вступать в схватки не хотелось, поэтому забрав практически полную корзину, даже не пытаясь как-то разобрать жука, Кан захромал в сторону Золотого Берега. Из-за постоянного движения, да ещё нагруженный клубнями коркуса, Кан не смог до конца заживить раны, они так и оставались открытыми и немного сочились кровью, когда он достиг Золотого Берега.

Нигде не останавливаясь, он сразу же направился в отделение Эсико, где его опять приветствовали как самого родного и любимого родственника, забрали короб, вынесли раскладной стульчик. Пока Кан, вытянув ногу, в очередной раз пытался остановить кровь, Карл Кауфман, порывшись в своём артефакте-справочнике, уволок короб в лабораторию, где в том числе было что-то вроде анализатора и весов.

- Восемь килограммов триста сорок девять граммов, замечательные, отборные клубни коркуса! – лучился, как обычно, улыбкой толстяк. – Могу предложить сто шестьдесят пять золотых тридцать один серебряный и два медных.

При этом сами клубни он назад с собой не принёс, правда Кан отчего-то был уверен, что его не обманывают, либо просто был вымотан долгой дорогой и ранением, оттого его вполне устроила предложенная сумма. Торговец принялся отсчитывать положенные слитки, при этом и не думая умолкнуть:

- Очень плохое ранение, могу порекомендовать наши целебные зелья, пять золотых за флакон и через неделю останутся только едва заметные шрамы!

За неделю при хорошем питании и покое Кан и сам мог затянуть свои раны, поэтому и не обратил никакого внимания на предложение Кауфмана, но тот не сдавался:

- Либо могу предложить наше специальное, элитное целебное зелье Эсико и через минуту от раны не останется и следа. Как знал и для вас берёг!

А вот это уже было интересно, Кан никогда не слышал о существовании таких зелий.

- И сколько оно стоит?

- Всего сто золотых! И не делайте такие круглые глаза, молодой человек, посчитайте экономию и выгоду, вместо того, чтобы неделями валяться в постели ослабленным, через минуту вы уже полны сил и энергии и готовы действовать!

Кан задумался. Сто золотых было много, очень много, но с другой стороны в этот раз он собирался снять комнату в обычной таверне, отлежаться, отоспаться, затем, поменяв одежду, всё-таки купив снаряжение и хоть какое-то оружие, снова уходить в горы. И на всё это хватило бы и десятка золотых, а если он действительно сразу же станет на ноги, то это обеспечит небольшую экономию и немного спокойствия, ведь раненого могут посчитать лёгкой добычей, а отбиваться от жадных идиотов не хотелось. Но всё же главной причиной его согласия было то, что он просто хотел посмотреть в действии такое зелье, можно сказать профессиональный интерес.

Карл тут же убрал сто золотых обратно в свой ящик и достал из закрытой секции, которая находилось за прилавком, колбу граммов так на двести-двести пятьдесят, стоящую там в одиночестве, и вручил Кану. Тот сразу же сломал печать, откупорил и попробовал почувствовать зелье. Результат его ошеломил. Любой одарённый мог почувствовать массивы, чем выше уровень, тем легче и глубже человек мог их понять, а если в этих массивах были знакомые элементы, то и увидеть их. Массивы в зелье Кан не увидел, но почувствовал их, тысячи массивов, если не больше, переплетённых в сложнейший узор, из которого он никак не мог вычленить какой-нибудь отдельный элемент. Это зелье было произведением искусства, недостижимым эталоном. Грандмастеры алхимии просто младенцы, по сравнению с тем, кто сотворил это чудо. Кан не задумываясь принялся пить его. Густое, плотное, при этом оно сразу же начало работать и впитываться в слизистую рта, часть осела в желудке, подарив приятную тяжесть и сытость, через минуту от которой не осталось и следа. Зато появилась куча энергии, а рана онемела и вспенилась густой жидкостью, которая её заполнила, а после начала стягивать. Через минуту от глубоких рваных порезов остались едва заметные шрамы, а Кану хотелось прыгать, кричать, женщину, а ещё он готов был… да хоть опять стать