голос понизился до шепота. – Мне сказали, что его кулак был вымазан дегтем. Это правда?

Алкорн взглянул Сорреллу в глаза:

– Правда.      

Это простое слово будто оглушило Соррелла, приведя его в смятение. Сделав глубокий вдох, он заговорил:

– Дядя, разве ты не видишь за этим руку Шевараша? В Ночь Середины Зимы я принимаю его веру, и уже на следующее утро происходит налет того же самого отряда дроу, который… – Он остановился, с трудом подавив волнение, вцепившееся в его глотку ледяными когтями. – Пожалуйста, – произнес он умоляющим голосом, у него из головы напрочь вылетели все заготовленные слова. – Может, это мой единственный шанс отомстить за Далмару и… и за…             

Выражение глаз Алкорна смягчилось. Он оглянулся на дверь, ведущую в Зал Верховного Совета, затем вновь перевел взгляд на Соррелла.

– Я посмотрю, что можно сделать.

Соррелл вернулся в комнату, выделенную ему Темными Мстителями. Из мебели в ней находились лишь сундук для личных вещей и жесткая деревянная скамья для отдыха. Гладкие каменные стены были лишены каких-либо узоров и картин, которые обычно украшали эльфийские дома. Соррелл опустился на край скамьи, крутя в руках кожаный ремешок, свисавший с рукояти булавы, и задаваясь вопросом, сможет ли его дядя выполнить обещание.   

Ответ последовал через секунду, когда дверь открыл Пендаран, жрец, принявший Соррелла в служители Шевараша. На даэраоватила были однотонные коричневые плащ и брюки, составлявшие контраст с блестящими доспехами, в которые он был одет накануне ночью. Шрамы на руках и грубый рубец на кончике левого уха свидетельствовали о многочисленных битвах, в которых ему довелось участвовать. Соррелл слышал, что солнечный эльф был офицером-кавалеристом на Эвермите до того, как присоединился к вере Шевараша.

Пендаран держал потрепанный мешок. Он бросил его на скамью и скрестил руки на груди. Руки, как и лицо, имели тускло-серый металлический оттенок, словно были покрашены.

Соррелл посмотрел на мешок, понимая, что это значит. Он чуть было не улыбнулся, но вовремя спохватился.

– Я иду?

Пендаран нахмурил пшеничные брови:

– Да, по приказу Верховного Совета.      

Соррелл встал со скамьи, его сердце забилось быстрее. Значит, началось – у него появился шанс отомстить.       

– Вы не пожалеете.

– Посмотрим. – Пендаран кивком головы указал на булаву Соррелла. – Я заметил, что твое оружие зачаровано. Ты умеешь им пользоваться?

Соррелл поднял булаву из черного терновника. На ней лежали простые чары ускорения, но Пендаран был прав в одном: Соррелл знал это оружие. Он провел месяцы, обучаясь у лучших бойцов, которых смог найти, а потом – еще месяцы, раскалывая крупные шишки и орехи и представляя, что это головы дроу. Соррелл тренировался до тех пор, пока его рука не породнилась с оружием так, как когда-то с лютней. Он мог полдня держать булаву в вытянутой руке без ощутимого дискомфорта. Он был сильным, как любой воин – он мало походил на того, кем когда-то был.

– Я знаю, как им пользоваться, – заверил он Пендарана.

Солнечный эльф кивнул.     

– Ты присоединишься к Безмолвным Убийцам, отряду мстителей, который я возглавляю. Будешь булавоносцем.

– Пятое и последнее оружие Шевараша, – процитировал Соррелл. – Булава Маэлат, которую он носит вместе с Шамой, его копьем, и Юкавой, его пращой, когда появляется в облике Эликараши, как зовут его в песнях Юира. – Он кивнул на колчан на бедре Пендарана. – Два других оружия – это Черный Лук и Погибель Предателей, его меч.

Брови Пендарана приподнялись.       

– Для новичка ты уже знаешь достаточно много о нашей вере.

– Я выучил это много лет назад в одной песне. Задолго до…

– …того как напали ассасины Черного Кулака, – закончил за него Пендаран. – Твой дядя рассказал мне, почему ты здесь. – Его глаза впились в глаза Соррелла. – Именно поэтому я согласился взять тебя. Не из-за приказа Верховного Совета, а потому что это твоя битва. – Он помедлил. – Ты должен будешь делать то, что тебе скажут, все так, как тебе скажут, и незамедлительно. Понял?

Соррелл энергично кивнул:

– Понял.

Глаза Пендарана загорелись.

– Мы отомстим. Дроу не знают жалости и не заслуживают ее. Это мерзавцы, убивающие мужчин, женщин и…

Соррелл удивленно заморгал:

– Они убили вашего ребенка?

– Почти. – Губы Пендарана дрогнули от волнения. – Ее звали Альфарас. Она была лунной лошадью, верной, яростной в бою… пока арбалетная стрела дроу не пронзила ее сердце.

Соррелл смотрел на него с изумлением. Как можно сравнивать потерю лошади с…

– Я взял ее жеребенком, – прошептал Пендаран. – Она сама вышла ко мне из табуна. Я ездил на ней почти век. Когда-нибудь я буду снова на ней ездить. В Арвандоре.

Он повернулся и поднял мешок.  

– Внутри все, что понадобится тебе в Подземье. – Он развязал мешок и вытащил из него пояс с кармашками, в которых находились маленькие металлические фляжки с вощеными пробками.

– Лечебные зелья и противоядия.

Он положил пояс на скамью, затем достал нагрудный ремень с более крупными гнездами, в которых торчали грубо обработанные кварцевые кристаллы.

– Камни-вспышки. С задержкой. Произносишь командное слово, бросаешь в пещеру или расщелину и закрываешь глаза на счет три. Все, что чувствительно к свету, будет ослеплено на достаточно долгое время, чтобы ты успел убить его. 

Следующими появились мягкие кожаные сапоги, выглядевшие новыми настолько, насколько старым выглядел мешок. Они были темно-красного цвета с золотистыми узорами. Пендаран уронил сапоги на пол, и, приземлившись, они не издали ни звука.

– Сапоги бесшумных шагов?

– И не только. – Пендаран произнес команду:

– Леваритин.

Сапоги плавно оторвались от пола. Пендаран, вытянув руку, остановил их, пока они не успели подняться к потолку.

– Десенталлан.  

Сапоги так же плавно стали снижаться. Жрец вопросительно взглянул на Соррелла:

– Запомнил?

Соррелл кивнул.

– Леваритин… десенталлан. Запомнил.

Сапоги взлетели и опустились.

– Хорошо. – Пендаран вынул из мешка тонкую серебряную цепочку, на которой покачивалось кольцо из бесцветного стекла. Расстегнув цепочку, он освободил кольцо и протянул его Сорреллу. – Надень.

– На какой палец?   

– Без разницы.

Соррелл надел на левый указательный палец. Волшебное кольцо приняло нужный размер, после чего исчезло из виду. Соррелл чувствовал его, но не видел.

– Ванессариль, чтобы стать