А ты так и не представил свою спутницу.

— Крия не спутница, больно много чести ей, а всего лишь моя игрушка, — лениво произносит княжич. — Купил ее в отпуске в Египте. У египтян до сих пор законно рабство, представляете? Крию с детства учили послушанию и раболепию, — он протягивает руку и ласково теребит волосы девушки. Мулатка стоит как статуя. — Мне кажется, наши цари поспешили, отменив крепостное право.

И улыбается, урод. Княжич гребаный. Да ты по-другому бы запел, если бы сам носил ошейник.

— Не критикуй волю самодержцев, — обрывает его Маша, не выдержав.

— Как скажешь, хозяйка, — пожимает плечами Паскевич и снова смотрит на меня. — Как понимаю, он твой спутник? Вы ведь оба без пары… — К моему удивлению и его недовольству, Маша ничего не возражает. — А как вы познакомились?

— Даня спас меня в вечернем парке от бандитов, — спокойно сообщает княжна, хотя до этого уверяла, что сама бы разобралась с теми гопниками. — Как видишь, сословие и человеческое достоинство — вещи совсем невзаимосвязанные. — А, понятно, она просто хочет уесть Паскевича.

Только глупо было так поступить. Очень глупо. Ведь сейчас этот хмырь привяжется ко мне.

— Наверно, ты права, Маш. — Неужто я ошибся? — Заступиться за даму — действительно благородный поступок…Но что вы делали в парке вдвоем?

— Ничего, — пожимает плечами Мария, и это прозвучало так двусмысленно, что сейчас точно что-то будет. Княжна же, осознав, как это видится, и беспокойно взглянув на меня, спешит добавить: — Мы там познакомились.

И конечно, зря она так. Лучше бы вообще не начинала. Ох, чую я ворох будущих проблем.

— Хм, — Паскевич водит глазами по залу. — Ну, раз так, тогда ладно. — Прокатило? Фиг там. — Данила, да? А может схлестнемся в типа дуэли? — Говорил же. — Нет, понятно, ты простолюдин и тебе поединки за честь до лампочки. — Он меня обидеть что ли хочет? — Но пойми, мы с Машей, вроде как, тогда еще встречались, а вы в парке гуляли вдвоем. Это ерунда, я не ревнив. Но другие тоже в курсе, и я выгляжу не очень. — Кивок в сторону княжон и княжичей. — Думаю, формальное соревнование решит наш вопрос. Как считаешь?

— Не думаю, что у тебя есть хоть малейшее разногласие с Даней, Дмитрий, — говорит Маша. — Ты сам сказал, мы с тобой больше не встречаемся.

— А тут мы с Данилой без тебя разберемся, Маш.

Морозова хмурится, а за ней и Настя с Михаилом, а также Лиля с Павлом.

Я же улыбаюсь.

— Верно, Ваше сиятельство, мужской спор должен решаться без женщин.

Нет, мне на самом деле выгоднее сейчас решить вопрос, чем иметь во врагах обозленного княжича. Даже согласен проиграть ему. Пускай тешит свое самолюбие.

— Я в поединках не силен, — делаю растерянное лицо. — Ваше сиятельство, у вас есть предпочтение?

— О, спасибо, Данила, — благодарно кивает Паскевич. — Раз ты столь вежлив, не будем устраивать мордобой и поножовщину. Тем более, раз Маша против. Покидаем ножички, — он достает мобильник из кармана пиджака и набирает, видимо, своего водителя. — Принеси коллекцию, — сбрасывает звонок. — Я хотел немного позже просто показать свое африканское приобретение. Но раз ситуация повернулась так интересно, задействуем его в деле.

Вскоре появляется слуга Паскевича. Приносит он ящичек с африканскими кинжалами. Хорошие ножи, добротная сталь. А еще они метательные — нет заточки и острых граней, чтобы не порезаться во время броска.

— Крия, к стене, — велит своей «рабыне» Паскевич. Мулатка быстро и без слов, словно ученая горьким опытом, встает спиной вплотную к стене. Руки прижаты к бедрам, подбородок поднят высоко.

Вокруг нас собирается заинтересованный народ.

— Дима, что ты задумал⁈ — восклицает Маша.

— Будем кидать в нее по очереди, Даня! — весело говорит княжич, игнорируя хозяйку приема. — Ножи вплотную к телу. До первой крови. Кто нанесет Крии рану — проигрывает. Но лучше тебе не ломать мою игрушку, — усмехается он жестко.

Да он чертов псих! Бедная мулатка. Попалась ты в руки садисту.

Но я-то промажу, да и всё…

— Если промажешь и нож воткнется дальше, чем в трех сантиметрах от кожи, — добавляет условия Паскевич. — Будешь перебрасывать снова.

Мразь. Теперь я и проиграть не могу, не поранив девушку. А если пораню, то этот говнюк запомнит и потом отомстит за «поломку игрушки».

Маша смотрит на меня, всё поняв. А потом неожиданно подходит к мулатке и также встает у стены рядом.

— Маша, ты что творишь⁈ — морщится Праскевич.

— Как хозяйка, вношу коррективы. Ты бросай в свою негритянку. Но Даня не будет бросать в нее, — заявляет княжна. — Он будет бросать ножи в меня.

Толпа ахнула.

Глава 3

Вечер удался

Княжна застыла у стены в метре от африканки. Две девушки одного роста — красивые и статные. Прямо мелок и уголек. Толпа шепчется. Подруги Морозовой в шоке хлопают глазами.

— Маша, ты что творишь? — морщится Паскевич, которому чуть подпортили веселье. — Он же тебя порежет, а то и глаз выколет, — княжич издает злобный смешок.

— Значит, свою спутницу тебе было вообще не жаль? — рассерженно фыркает Мария. — Есть ли у тебя совесть, Дмитрий?

— Уйди оттуда, — равнодушно говорит княжич. — Не мешай мужской игре.

— Я и не мешаю, — парирует княжна. — Я участвую как мишень, — ее глаза издевательски прищуриваются. — Или ты испугался, Дмитрий? — Охренеть, как она его провоцирует.

Вот же угораздило меня вляпаться. Затрудняюсь ответить, сделала ли Маша хуже. Скорее, да. Сама она-то думает, что спасает меня. Ведь порань я «игрушку» Паскевича, он бы это потом припомнил. А так Маша жертвует своим изящным телом, чтобы выгородить меня. Эх, княжна-княжна, неужели не в курсе ты, что и я теперь тоже не могу проиграть? Порезать нежную кожу знатной барышни? Опозориться перед всем высшим светом? А потом быть вызванным на ковер к твоему отцу князю Морозову? Увольте.

Паскевич лишь коротко смеется.

— Нет, мне совсем не страшно за тебя, дорогая. Черт с вами, играем! — отмахивается он. — Только потом не плачься, когда он отрежет тебе пальцы.

— Много болтаешь, Дмитрий, — хмуро бросает Морозова. — Быстрее начинай уже цирк, мне еще с гостями общаться.

— Хе, как скажешь, — княжич смотрит на меня злорадно. Ну да, понимаю. Если я пораню Морозову, слухи тотчас разойдутся, сама Маша мне ничего не сделает, но это может дойти до ее родни, и тогда последствия непредсказуемы. Я допускаю, что Маша за меня заступится и мне ничего не будет, но рисковать так глупо. Я слишком мало знаю княжну. — Данила, как видишь, правила немного поменялись. Каждый кидает в свою спутницу. Условия те же — три сантиметра от кожи, иначе переброска. Расстояние три метра.

— Хорошо, Ваше сиятельство, — впервые усмехаюсь и я. Раз мне не оставляют выбора, почему не получить удовольствие? — Три так три.

Ему не понравилась моя ухмылка. Фыркнув, он берет первый кинжал.

— Маша, Дима, это, правда, перебор, — пытается урезонить заигравшихся друзей Урусов.

— Да ладно, Мих, — смеется Паскевич. — Хозяйка сказала свое слово.

Не дав никому опомниться, он быстро отводит руку назад и быстро вытягивает ее вперед. Сделав один оборот, нож входит в стену возле правого колена африканки. Та даже бровью не ведет, явно привычная к издевательствам княжича.

Лезвие глубоко вошло в поверхность и осталось торчать. Видимо, гипсокартон.

— Забыл уточнить — кидаем снизу вверх. Всё выше и выше. Ниже предыдущих ножей бросать нельзя, — довольный княжич указывает на свой арсенал. — Прошу, Данила.

— Благодарю, — я беру первый из ряда одинаковых ножей.

Качаю кинжал на пальцах. Балансировка отличная, и сталь явно хорошая. Рукоятка приятная на ощупь, шероховатая. Произведение искусства, а не нож.

Прежде чем бросить, оглядываюсь на зрителей.

— Извините, уважаемые судари и сударыни. А не найдется ли среди вас Целитель? Вашу услуги очень помогли бы сделать мероприятие более веселым, непринужденным и, главное, безопасным.

Никто не отвечает, пока Лиля не толкает локтем Демидова.

— Паша, ну же!

— Ладно-ладно, — угрюмый княжич кивает мне. — Можете рассчитывать на меня.

— Премного благодарен, Ваше сиятельство, — чуть кланяюсь и поворачиваюсь к Морозовой.

Маша чуть дрожит, она явно хочет зажмуриться, но стоически преодолевает порыв.

— Всё будет хорошо, Маш, — подмигиваю княжне. — Тебе нечего бояться.

Она видит мою уверенность и слабо улыбается в ответ.

— Поняла. — Серьезный кивок. — Тебе тоже, Даня.

Всё еще думает, что я ее пораню. Сейчас обрадуем княжну. Мы тоже не лыком шиты, хоть и не княжичи.

Выставляю левую ногу вперед, правую руку для замаха