Дальнейшее спуталось в голове, как клубок ниток, с которымвзялся баловать шаловливый котенок. Черные тени метнулись ей наперерез сверхушки самой обыкновенной крыши, и Ольга прорвалась сквозь их скопише, разбросавнападавших неведомо как. В горячке бегства она едва не врезалась в стену дома,еле успела подняться выше – навстречу с пронзительным писком кинулась стаячего-то вовсе уж крохотного, наподобие пчелиного роя, сквозь него удалосьпробиться, но осталась боль, будто от множества укусов… Видимые порывыкакого-то черного ветра, пытались ее закружить и уволочь… Темная вода Невывзметнулась навстречу наподобие рыбацкой сети – Ольга ее прорвала всей силой,всей тяжестью тела, помчалась дальше, мокрая, в ореоле гнилого болотногозапаха…

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем кончилась этафантасмагория и Ольга обнаружила себя стоявшей на набережной, у прочногокаменного парапета. На той стороне реки блеснул золотом шпиль Петропавловскойкрепости, наступил рассвет, крыши в первых солнечных лучах выгляделиновехонькими и чистыми, на воде лежали узенькие золотистые дорожки, утро былосвежим и ясным, и над головой была только чистая небесная лазурь, незамутненнаяоблаками. Показались даже первые редкие прохожие.

Ольга поняла, что и на этот раз уцелела: пусть дажесовершенно непонятно пока, куда идти и с чего начать…

– Ба! – послышалось сзади. – Вот так сюрприз!Что ж это ты, братец, неведомо куда запропастился?

Она резко обернулась. В двух шагах от нее стоял, прочноутвердив на земле ноги в безупречных сапогах, государь император НиколайПавлович, в Преображенском мундире со звездой, и на его холодном, величавомлице играла лукавая усмешка. Вокруг никого не было – его величество, как былоизвестно всему Петербургу, совершал здесь утренние прогулки в одиночестве, безназойливых провожатых.

– Нехорошо, корнет, – сказал император, покачиваяголовой. – Совершил бравый поступок – и в кусты, даже «спасибо» недождался. А еще гусар… – Его глаза налились холодком. – Кстати, чтоза вид? Изволили бурно развлекаться? Не рано ли, юноша?

Ольга оглядела себя – мундир насквозь промок, местамигрязный, покрытый черной копотью, хорошо еще, кивер с головы не свалился идевичьи волосы надежно укрыты. Но вид и впрямь предосудительнейший – словно онаисползала на брюхе все окрестные канавы…

Император смотрел с неудовольствием.

– Простите, ваше величество, – сказалаОльга. – Я… Случилось несчастье, ночью сгорел дом, где я квартировал, воти пришлось… Теперь ни крыши над головой, ничего… Пожар был изрядный, как живостался, сам не пойму…

Ледяной взгляд императора заметно смягчился:

– Ну, это другое дело, братец, а то я уж подумал худое,зная нравы современной молодежи… Действительно, погорелец… – и в глазах унего вдруг вновь мелькнула лукавая усмешка. – А знаешь что? Коли уж речьидет о крыше над головой, этому горю помочь нетрудно. У меня в этом городе естькакой-никакой домишко. Не Версаль, прямо скажем, однако ж найдется квартиркадля юноши, которому я весьма обязан… Прошу!

Он повернулся и указал на длинное, украшенное статуямиздание Зимнего дворца. Повинуясь его жесту, стал быстрыми шагами приближатьсяостававшийся до того на почтительном расстоянии офицер с аксельбантомфлигель-адъютанта.

Кажется, дела обстояли не так уж скверно.

Красноярск, июнь 2007