Смерть в кафе - Сергей Эдуардович Цветков

Сергей Цветков

Смерть в кафе

Человек из казарм Алисы

В июле 1925 года в казармах Алисы[1] города Майнца поселился немолодой на вид человек в штатском. Его умное, волевое лицо с высоким лбом, опорой которому служили чёрные дуги почти сросшихся бровей, и уверенные движения выдавали многолетнюю привычку распоряжаться и отдавать приказы.

Казармы, где некогда квартировался 117-й стрелковый полк, распущенный после вступления в силу Версальского договора, теперь занимал французский оккупационный гарнизон. Между собой солдаты и офицеры переименовали своё жилище в казармы Галлиени – в честь знаменитого маршала, спасителя Парижа в первой битве на Марне. Человеку в штатском выделили комнату в офицерском корпусе. Попытки разговорить его успеха не имели. Слухи насчёт нового постояльца ходили разные. Достоверно знали только то, что он русский и находится здесь с ведома высокого начальства.

В казармах стояла духота, открытые окна мало помогали. Но русский редко выходил из своей комнаты. Было очевидно, что он чего-то ждёт. Лишь под вечер он покидал расположение казарм и на час-другой устраивался за столиком в кафе неподалёку. Потягивая пиво, просматривал газеты со свежими новостями из разных частей света. Не проходило дня без более или менее важных событий. Сенат Южной Африки отклонил Закон о расовой дискриминации. В Советском Союзе создано Телеграфное агентство – ТАСС. Франция начала вывод войск из Рейнской области. В Багдаде открылись заседания первого в истории страны выборного парламента. Сирия была охвачена восстанием друзов. Волновались английские шахтёры. Финская сборная уступила в товарищеском матче футболистам из Австрии со счётом 1:2. О взрыве в кафедральном соборе Софии больше не писали. Он возвращался в казармы тяжёлой походкой, с мутными от пива глазами, и сразу валился в койку.

В недавнем прошлом он носил имя Мечислава Ярославского. Коллеги из Разведупра знали его под оперативным псевдонимом Ибрагим. Настоящим своим именем он не пользовался уже много лет. Оно было надёжно скрыто в личном деле вместе с важнейшими вехами его блистательной биографии, возможной только в революционную эпоху.

В родном Гомеле его звали Владимир Степанович Нестерович. 1895 года рождения, из рабочей семьи. Перед войной успел поработать слесарем в железнодорожном депо. На фронте с 1915 года. Окончил военное училище, революцию встретил в чине штабс-капитана. С «золотопогонным» прошлым порвал решительно и навсегда. В феврале 1917 года обзавёлся большевистским партбилетом, годом спустя откликнулся на призыв Троцкого к офицерам вступать в Красную армию. Быстро продвигался по службе. Сослуживцы отмечали сказочную храбрость, а также крутой нрав Нестеровича: скорый на расправу, мог осудить на расстрел за малейшее разгильдяйство. За бои с Добровольческой армией был награждён орденом Красного Знамени и почётным оружием. В январе 1921 года, во главе летучего корпуса из трёх тысяч штыков и сабель больше трёх недель преследовал армию Махно, разметав отряды его лучших атаманов. Впрочем, в заслугу себе эту эпопею не ставил. Говорил, что кажется сам себе Михельсоном, который усмиряет восстание Пугачёва. Гражданскую войну закончил в должности командующего 9-й кавалерийской дивизией. Прошёл переподготовку в Военной академии. В августе 1924 года был определён на легальную работу в Разведупре и откомандирован в Австрию.

Садясь в дипломатический вагон венского поезда, он не подозревал, что перелистывает последнюю страницу своей жизни.

Взрыв в соборе Святой Недели

В Вене военный атташе Ярославский занимался широким кругом дел, включая секретное военное сотрудничество Советской России с Германией. Но основной его специализацией была координация работы с балканской секцией Коминтерна.

Особого внимания требовали болгарские дела. В стране происходили кровавые события. Военный переворот привёл к власти националистическую партию Народного согласия, лидерам которой царь Борис III передал все рычаги управления. Правительство и коммунисты боролись друг с другом с крайней степенью ожесточения. После разгрома Сентябрьского восстания 1923 года компартия Болгарии ушла в подполье, её руководители были арестованы или бежали в Москву. Но Военная организация Болгарской компартии сохранила свою структуру[2], а её вожаки фактически возглавили сопротивление. Нападения боевиков на глав городских префектур и депутатов заставили правительство усилить репрессии. В марте 1925 года был ужесточён Закон о защите государства. Теперь смертной казни подлежали не только коммунисты, но и те, кто помогал их укрывать. Не довольствуясь этим, правительство прибегло к пыткам и тайным убийствам арестованных. Сильный удар по боевикам был нанесён 26 марта, когда в перестрелке с полицией погиб Яко Доросиев, глава оперативного отдела Военной организации.

И тогда остававшимися на свободе руководителями подпольщиков завладела отчаянная идея. Нет смысла распылять ослабленные силы, организуя убийства отдельных исполнителей и вдохновителей белого террора. Нужно покончить сразу со всем фашистским правительством, для чего необходимо собрать правительственную верхушку в одном месте. Столичный собор Святой Недели отлично подойдёт для этой цели. Поводом послужит панихида по какому-нибудь видному деятелю правительственной партии, которого следует заблаговременно прикончить. Собор будет заминирован и взорван. Сила взрыва должна быть достаточной, чтобы вызвать обрушение огромного купола, который погребёт под собою и живых, и мёртвых.

Этот дьявольский план пробудил надежды руководства Коминтерна на оживление революционного движения в Болгарии и встретил полное одобрение в Москве. Товарищ Ярославский получил задание оказать организационную поддержку заговорщикам.

Исполнение чудовищного теракта было поручено боевой группе («шестёрке») Петра Абаджиева, который имел среди соборного духовенства своего человека – церковного сторожа Петра Задгорского.

Ярославский был посвящён во все детали подготовки операции. Он выступал передаточным звеном между боевиками и высокими чинами на Лубянке и в Коминтерне. От мысли о масштабах кровопролития захватывало дух, но не так, как на фронте, когда он, бывало, клал из пулемёта на землю вражеские цепи, а до тошноты, до головокружительного замирания сердца. Он отлично понимал, что будут невинные жертвы, что их будет много и что они – просто зёрна в жерновах истории. Перемелется, мука будет. Обсуждать нечего и не с кем. У каждого своя роль в этом деле. Ему выпало всё знать, за всё отвечать и ненавидеть себя.

И он с головой погружался в работу, день за днём приближая роковой час. Препятствия возникали на каждом шагу. Первоначально в качестве «приманки» предполагалось ликвидировать директора полиции Владимира Начева. Однако слежка установила, что подобраться к нему чрезвычайно трудно из-за усиленной охраны. Ярославский подсказал другую кандидатуру – генерала Косту Георгиева, в прошлом начальника штаба Пятой Дунайской армии и одного из тех высших военных чинов, благодаря которым армия утопила в крови Сентябрьское восстание. Тринадцатого апреля генерал был