в обыкновенные четыре измерения и открыл глаза, осмотрел присутствующих несмысленным взглядом и понял, что произошло.

— Не отрезок, — прошептал он. Нерасслышавшие его близкие прильнули к нему, как помидорные кусты к земле, и прислушались. — Это не отрезок. Это луч.

И он улыбнулся как ни в чем ни бывало и снова вернулся туда, откуда возвращаться не принято, кроме тех редких случаев, когда принято возвращаться.

Но его внуки, связанные дедушкой любовью воедино и, пусть не умом, а сердцем, понимающие его математические метафоры, на всю жизнь получили прививку от той тоски, которую испытывает человек, взирающий на свою жизнь, как на короткий отрезок. Не отрезок это вовсе, а луч, конца у которого нет. И за точкой Б нет ни ширины, ни длины, ни глубины, ни времени, а есть только любовь — пятое измерение, без которого невозможна ни жизнь на Земле, ни то, что после нее.