долгом никогда не упускать подобных шансов. Ужин у мистера Фримантла на Итон-плейс, каким бы скучным и утомительным он ни оказался, представлялся ему стократ более привлекательным времяпрепровождением, чем вечер в отеле «Морони» в компании лорда Чилтерна и его приятелей. Каковы бы ни были недостатки нашего героя, он не был склонен к тому, что принято называть легкомыслием, то есть к погоне за мирскими удовольствиями. Он не дал бы и фартинга за пресловутое «Шато д’Икем» или изысканные яства, которые ждали его в «Морони» – знаменитом заведении на улице Сент-Джеймс, и по доброй воле не променял бы на них возможность познакомиться с таким человеком, как лорд Моулс. Он подозревал, что друзья лорда Чилтерна окажутся людьми того сорта, каких он предпочитал избегать. Но просьба леди Лоры перевесила все. Она просила его о любезности, и он уступил – и сделал бы то же, ожидай его к ужину хоть новый премьер-министр. Финеас не успел ответить мгновенно, словно бы совсем не колебался, но после короткой паузы сказал, что будет счастлив отужинать с лордом Чилтерном.

– Отлично, тогда ровно в половине восьмого. И заверяю вас, других членов парламента там не будет.

Тут дворецкий доложил о новых посетителях, и лорд Чилтерн поспешил покинуть комнату. Вошли миссис Бонтин и Лоренс Фицгиббон, потом мистер Бонтин, а за ними мистер Ратлер, парламентский организатор, который очень торопился и не провел в гостиной и минуты; затем явились Баррингтон Эрл и молодой лорд Джеймс Фиц-Говард, младший сын герцога Сент-Банги. Через каких-нибудь полчаса в гостиной леди Лоры собрался весь цвет либеральной партии. Все были в необычайном оживлении от двух громких новостей: мистер Майлдмэй не будет премьер-министром, а сэр Эверард Пауэлл… умер. О мистере Майлдмэе, разумеется, ничего нельзя было сказать с уверенностью. Аудиенция у королевы в Виндзорском замке должна была состояться на следующий день в одиннадцать утра, и едва ли мистер Майлдмэй рассказывал о своих планах кому-либо прежде, чем ее величеству. Было, однако, доподлинно известно, что он просил герцога – так лорд Джеймс называл отца – поехать с ним в Виндзор, чтобы тот был наготове, если понадобится. «Мне сказали об этом дома», – заявил молодой аристократ, только что услышавший новость от сестры, которая, в свою очередь, узнала ее от герцогини. Лорд Джеймс наслаждался вниманием, которое привлек к нему предстоящий визит его отца во дворец. Обстоятельства, таким образом, наводили на мысль, что мистер Майлдмэй отклонит пост, который будет ему предложен. Тем не менее это были лишь догадки – в то время как смерть сэра Эверарда была неоспоримым фактом. Подагра перекинулась в желудок, и все было кончено.

– Да, дьявол меня побери, мертвее некуда, – заявил мистер Ратлер, когда его не могла услышать ни одна из присутствующих дам, и при этом потер руки с видом необыкновенно воодушевленным.

Он и правда был воодушевлен – не оттого, что его старый друг сэр Эверард умер, но от общей суматохи, вызванной трагедией.

– Он напоследок совершил такой добрый поступок, что, верно, отправился прямиком в рай, – сказал Лоренс Фицгиббон.

– Надеюсь, обойдется без коронерского расследования, Ратлер, а то уж и не знаю, как вы отвертитесь, – заметил мистер Бонтин.

– Не вижу поводов для беспокойства, – ответил мистер Ратлер. – Если человек гибнет в бою, командуя полком, все принимают это как нечто естественное. А между тем ни один полковник не совершил подвига, столь же полезного для страны, как голос сэра Эверарда.

Тем не менее предположу, что мистер Ратлер был несколько встревожен возможной шумихой в прессе, если коронерское расследование все-таки начнется.

Леди Лора тем временем отвела Финеаса в сторонку.

– Я так вам признательна, поверьте мне! – сказала она.

– Какие пустяки!

– Пустяки или нет, а я благодарна. Не могу вам объяснить всего сейчас, но мне очень хотелось бы, чтобы вы поближе сошлись с моим братом. Вы можете оказать ему большую услугу – величайшую. Он и вполовину не так плох, как о нем болтают. Во многих отношениях он человек достойный. И очень неглупый.

– Во всяком случае я не стану предполагать в нем плохого или верить слухам.

– Именно так: не верьте о нем дурному. Вы все увидите сами. Я мечтаю дать ему направление в жизни, но мне так трудно на него влиять. Папаˊ с ним не говорит – из-за денег.

– Но лорд Чилтерн дружен с вами.

– Полагаю, он меня любит. Я видела, что вам вовсе не было приятно его приглашение – и у вас, верно, были другие планы?

– Планы всегда можно поменять, если имеются дела важнее.

– Да, именно так. А для вас, получается, важнее было оказать услугу мне?

– Разумеется. Но мне пора идти: Добени будет выступать в четыре, и я ни за что не хочу этого пропустить.

– Быть может, осенью вы согласитесь сопровождать брата за границу? Но это слишком смелая просьба, верно? Во всяком случае пока говорить об этом рано. Идите же! Возможно, мы увидимся в воскресенье, если вы будете в городе.

Финеас отправился в Вестминстерский дворец, полностью поглощенный размышлениями о леди Лоре и лорде Чилтерне. К чему была такая благосклонность с ее стороны и отчего она расточала похвалы мистеру Кеннеди? О ком из них двоих она думала больше? Леди Лора назвалась наставницей Финеаса – его ментором. Значило ли это, что она испытывает к нему те чувства, которые он хотел в ней вызвать? Нет, едва ли. Но кто знает, вдруг ее чувства изменятся? Она не влюблена в него сейчас – этим он похвастать не мог. Но что, если он сумеет внушить ей любовь? Сердце ментора может смягчиться. Мистера Кеннеди, по крайней мере, она не любит – Финеас был в этом совершенно уверен, не видя в ее обращении и намека на нежные чувства. Что до лорда Чилтерна, наш герой решил сделать все, что будет в его силах. О самом аристократе ему было известно лишь то, что тот играет и предается пьянству.

Глава 9

Новое правительство

В тот вечер министры уходящего кабинета отчитывались палате лордов и палате общин. Поскольку нас в данный момент интересует палата общин, мы ограничимся обзором происходившего в ней и сделаем это тем охотнее, что суть сказанного в обоих случаях была одинакова. Покидающие свои посты министры говорили чрезвычайно серьезно, с величайшей учтивостью и не забывая превозносить себя до небес. Мы можем смело сказать, что человеку, не знакомому с парламентскими обыкновениями, было бы нелегко уразуметь, отчего мистер Добени столь любезен после поражения, если был так язвителен до него. Он объявил коллегам, что его досточтимый друг и соратник лорд де Террьер счел за лучшее покинуть свой пост. По решению палаты общин, как предусмотрено конституцией, лорд де Террьер