Эди-бэби шел по уже темному лесу и спокойно пел выдуманную им самим мелодию. У него не было с собой никаких припасов, только палка пастуха и большой нож дяди Саши, но Эди-бэби был очень доволен тем, что у него нет даже куска хлеба с собой – вот прекрасный случай проверить его знание дикорастущих растений, тех из них, которые годятся в пищу.

Был уже август, и Эди-бэби не сомневался, что он спокойно проживет в полях и лесах по крайней мере до глубокой осени, все время перекочевывая дальше и дальше на юг. Захватывающая перспектива жизни в лесу рисовалась Эди-бэби… Он тут же придумал привязать свой нож к палке при помощи ботиночного шнурка и таким образом использовать его и как копье. Копье же он будет бросать в съедобных мелких животных.

Эди-бэби прожил в лесу недолго. Выгнал его из лесу не голод, но одиночество. Казалось бы, книжные знания Эди-бэби действительно ему пригодились, он спокойно питался ягодами и кореньями растений средней полосы, как они были обозначены в его книгах, и только время от времени обнаруживал для себя, что те или иные корни невозможно жевать из-за их едва ли не одеколоньего вкуса. Темноты Эди-бэби не боялся и в младенчестве. Но одиночества он не вынес. В то лето впервые в жизни Эди-бэби обнаружил, что он социальное животное.

Ему до сих пор стыдно перед дядей Сашей и тетей Марусей за тот переполох, который он устроил в Старом Салтове. Впрочем, благодаря ему дед и бабка Чепиги даже стали в Старом Салтове своего рода знаменитостями. Показывая на них, деревенские жители говорили: «Из ихней хаты городской хлопчик утик».

Городской хлопчик, сойдя из лесу на шоссе, которое он открыл уже давно, проголосовал и через какие-нибудь полчаса был у деревенского магазина, через два дома от которого жили в хате под соломой дед и бабка Чепиги. Коровы нашлись, оказывается, в тот же вечер, сами спокойно вышли к стаду. Хлопчик вышел к людскому стаду через два дня.

29

Эди косится на двери тетей Марусь, кажется, они там пляшут, и, решительно поднявшись на второй (он же последний) этаж, открывает свои двери.

В квартире номер шесть тихо. Майор вытрезвителя Шепотько исчез из квартиры еще за неделю до праздников, другие их соседи – Лидка и дядя Коля – ушли со своим новорожденным ребенком к родственникам.

Эди-бэби проходит на кухню, находит накрытую чистым полотенцем оставленную ему матерью еду – его любимые макароны с котлетами, уже положенные в сковородку вместе с куском масла. «Ничего все-таки человек моя мать», – внезапно решает Эди, хотя еще утром между ним и матерью произошла страшная ссора, во время которой он обозвал мать дурой и проституткой!

Эди-бэби ставит сковородку на газовую плиту – недавнее новшество. На Салтовку провели газ два года назад. До этого часть кухни занимала печь, которую топили углем. Все тогда пекли в духовке печи пироги, с приходом же газа мать печет пироги все реже и реже.

Раньше он с матерью так не ругался, размышляет Эди-бэби, поедая свои макароны с котлетой, которые он может есть три раза в день, и они ему не надоедают. Во всяком случае, Эди никогда не обзывал мать так, как сегодня: «Дура! Проститутка!» Эди-бэби стыдно, что он не сдержался. И в то же время он прекрасно понимает, что мать виновата не меньше его в том, что у них такие собачьи отношения. После того как он перешел в восьмой класс, Эди-бэби считает себя взрослым и хочет, чтобы к нему относились как к взрослому, а мать все еще пытается его воспитывать.

Несправедливость заключается еще и в том, что мать, в сущности, не интересует, как Эди-бэби живет, весело ли ему жить, грустно ли, о чем он думает. Мать яростно воюет с ним за мелочи, за то, чтобы он носил брюки шириной 22 сантиметра, а не 18 сантиметров, мать злит пробор Эди-бэби и его желтая куртка. Раньше мать нервничала из-за его длинных волос. Новый классный руководитель Эди, Яков Львович, – Рахиля настолько одряхлела, что ей пришлось оставить преподавание, – усиленно внушает матери, что из Эди-бэби ничего хорошего не выйдет.

«Из вашего сына вырастет преступник и тунеядец», – объявил Яков Львович матери на первом же родительском собрании. И мать, вместо того чтобы быть на стороне Эди, заняла сторону Якова Львовича.

По мнению Эди-бэби, из самого Якова Львовича ничего хорошего не вышло. Вышла сволочь и сука. Пользуясь тем, что он необыкновенно здоровый, выше чем метр восемьдесят, классный руководитель бьет учеников. Бьет он их без свидетелей, зазывает в свой физический кабинет, фашист преподает физику, и ребята выходят оттуда с разбитыми носами и губами. Фашист думает, что он воспитывает шпану таким суровым способом, на самом же деле он бьет безответных. После седьмого класса большинство шпаны ушло на улицы или на заводы. В их классе уже нет настоящей шпаны. Ни Сашка Тищенко, ни Валька Ляшенко не могут считаться настоящей шпаной, хотя они и ведут себя порой как шпана и живут на Тюренке, но они смирные ребята. Бить их за то, что они ленивы или неспособны, – несправедливо, думает Эди-бэби.

Но Яков Львович ни разу не прикоснулся пальцем к Эди.

Он знает, кого можно бить. Сашку Ляховича он не бьет тоже. И Витьку Проуторова, потому что у него больное сердце.

Первая причина, почему Яков Львович не бьет Эди, – его отец. Смирный Вениамин Иванович все еще тянет лямку в МВД, и, хотя Эди-бэби уверен, что трудно найти более безобидного человека, магические буквы МВД действуют на учителя физики Якова Львовича Капрова.

Вторая причина, почему он не бьет Эди, – сам Эди. Когда новый классный руководитель в первый раз побил одного из ребят, Витьку Водолажского, безобидного полудеревенского парня, он и его сестра Валька – близнецы, досиживают восьмой класс с нетерпением, дальше они хотят идти в техникум, Эди-бэби сказал, стоя в группе ребят, окруживших Витьку в туалете, он смывал кровь с лица, что, если «Яша», сука, тронет его, он зарежет физика. Нельзя позволять другим обижать тебя, даже один раз, – так научил его Саня, и с этим неписаным законом живет вся салтовская шпана. И Эди-бэби старается так жить.

Ребята, может быть, и не поверили его клятве, но Яша поверил, предатели есть везде, кто-то ему донес. Он поверил, такие случаи бывали, особенно в прошлые годы,