– Брось, – сказала Светка. – Не получилось сегодня – получится потом. Большое дело!

– Я не хочу больше жить! – сказал Эди-бэби глухо.

– Дурак! – сказала Светка. – Я тебя люблю. Ты лучше всех ребят. – И Светка поцеловала Эди в ухо, немножко неловко, она хотела в щеку, но Эди дернулся, и получилось, что в ухо.

Неизвестно, что бы произошло потом, будь они одни в квартире, может быть, Эди и трахнул бы Светку, в конце концов, он не верил, что он импотент, то есть тот, у кого не стоит член. Каждое утро, когда Эди просыпался, он обнаруживал, что член у него стоит, даже если ему и не снилась ночью сумасшедшая Тонька. Но тут в спальню пришли Катька, которую все зовут почему-то «Киса», хотя она и не похожа на кошку, и Ритка, которая ходит с Гариком-морфинистом, и позвали Светку и его танцевать. И им пришлось пойти, тем более что и до этого ребята пытались много раз выкурить их из спальни, кроватей в доме было не много, и каждому хотелось попробовать трахнуть свою девочку.

Когда Сашка Тищенко спросил Эди, трахнул ли он Светку, Эди коротко сказал «Да». Хотя настоящий мужчина врать не должен.

10

Через час Эди-бэби уже стоит вместе с Гришкой, только что опять, в третий раз, вернувшимся из детской исправительной колонии, у грязного ручья, за сараями, в ста метрах от пятнадцатого отделения милиции, и они разговаривают об убийстве. Денег у Гришки нет, и потому все, что он может сделать для Эди-бэби, – это выпить с ним бутылку биомицина и поговорить.

Гришкин покойный дед был аристократом, Гришка утверждает, что графом, и старым большевиком. На стене комнаты, где Гришка живет вместе с глухонемой матерью, висит выцветшая фотография деда в обнимку с Лениным. Если бы не эта фотография, отчаянный Гришка давно бы сидел не в колонии, а в тюрьме и вряд ли бы из тюрьмы вылез.

Гришка человек в своем роде замечательный, хотя Эди-бэби и снисходительно считает его вырожденцем. Он дистрофически худ, высок, костлявая его рожица обильно усыпана прыщами, он курит папиросы «Беломорканал» и вдохновенно хватает девочек за жопу. Разговаривая, Гришка размахивает руками, плюется и орет. Голос у него при этом проходит через его крупный нос, Гришка постоянно простужен и сморкается в огромный носовой платок.

Гришка порой бьет свою глухонемую мать, когда она к нему очень уж пристает, чтобы он бросил воровать и учился. Учиться Гришка не хочет – он и так знает все. Эди-бэби не уверен, что Гришка знает все, но Гришка перечитал не меньше книг, чем сам Эди-бэби, может, даже больше, только эти книги – другие, художественная литература, а Эди перечитал специальные книги.

Эди-бэби и Гришка отхлебывают из «огнетушителя» биомицин, передавая бутыль друг другу, и говорят об убийстве. Гришка заявил Эди-бэби, что уже с год у него есть забавное желание убить кого-нибудь, ему хочется попробовать, что это такое – убить человека.

– Говорят, Эд, что нож входит в тело человека, как в масло, если только не натыкается на кость, – объявляет Гришка, плюясь.

– Дадут пятнадцать лет, если по малолетству, а то и расстрел, – бесстрастно замечает Эди-бэби. – Как попадешь. Шурика Боброва вон расстреляли, не посмотрели, что пьяный был.

– Ну да? – удивляется Гришка. – Он же такой тихий пацан был. Это когда ж было, наверное, я в колонии сидел? – Лицо Гришки вдруг вытягивается в чихательную гримасу, и он чихает, но не просто, а растягивая намеренно первые звуки: – А-а-а-а-а-а… – и заканчивая их коротким: – …птека!

Это своеобразный салтовский шик – так вот чихать. Еще можно закончить чихание словом «аборт!», как делает Саня Красный. «А-а-а-а-а… борт!»

– Еще прошлой зимой, – отвечает Гришке Эди-бэби. – Напильником заточенным пырнул парня на танцах, тот его чем-то обидел, мудаком назвал, что ли. В уборной пырнул. Может, и не дали бы расстрел, но парень оказался комсомольским секретарем цеха с Турбинного завода. Недавно женился, двое детей осталось. Общественность потребовала расстрела. Не повезло Шурику! – констатирует Эди-бэби, вспоминая действительно безобиднейшее личико Шурика, его блондинистый чубчик и всегда белую рубашку. Аккуратный был пацан. Слесарь.

– Нет, – говорит Гришка, – я не такой мудак, чтобы в клубе на танцах заводиться. – Он ухмыляется широким ртом. – Я мирный, – добавляет Гришка. – Я вот всю прошлую неделю спал днем, а ночами ходил по окраинам, даже на Тракторный поселок ездил, искал себе старичка. – Гришка смеется. – Нож в спину – и ваших нет.

Эди-бэби думает: «Врет Гришка или не врет? Хуй его знает, может, и не врет, что пытался убить старика на безлюдной улице». Гришка достаточно сумасшедший для этого. Вся его семья сумасшедшая и вырождающаяся – так говорят в поселке. Мать его глухонемая и спекулянтка. Дядя его много лет лежал в сумасшедшем доме и был избран сумасшедшими премьер-министром. На знаменитой Сабурке (еще она называется Сабурова дача), где в свое время перебывали многие представители русской культуры, и среди них Гаршин, Врубель и Хлебников, нелегко, наверное, заслужить премьер-министра, может быть, не легче, чем в нормальном мире, но Гришкин дядя Слава был, очевидно, безумнее всех… Посему и Гришка ведет себя подобающим образом, так сказать, влияние семьи и наследственность. Эди-бэби помимо своей воли зауважал Гришку за его поиски истины, за желание понять себя и мир. За его мятущуюся душу.

Эди-бэби понимает, что Гришкины поиски старичка на темной улице объясняются не какими-либо меркантильными мелкими соображениями – скажем, убить жертву, ограбить ее и купить на это водки, нет, а соображениями возвышенно-философскими.

– Ну как, нашел? – спрашивает Эди-бэби Гришку возможно более бесстрастным голосом, как будто ему и дела нет до того, убил Гришка старичка или не убил.

– Га-га-га! – смеется Гришка. – Так я тебе и сказал, Эд. Разве такие вещи говорят, даже друзьям?

Эди пожимает плечами. Разумеется, такие вещи не говорят никому, но Гришка первый стал пиздеть о своем желании попробовать, что такое убить человека, а теперь попятился назад. А интересно, думает Эди, что же после этого чувствуешь? Может, ничего. Шурик Бобров пошел домой и лег спать после этого. Но Шурик, говорят, был до бессознания пьян.

Эди-бэби тянет биомицин из горлышка бутылки и искоса поглядывает на Гришку. Все-таки он, наверное, никого не пришил и, может быть, даже не собирался, и на Тракторный поселок не ездил, выебывается только.

Гришка же загадочно улыбается и посматривает на Эди. Эди-бэби чувствует, что Гришка в этот момент имеет над ним несомненный психологический перевес, потому, чтобы скомпенсировать себя за Гришкин перевес в