– Бога, Христа, Колумба! Ну хорошо, другого решения я, пока, не вижу. И главное, чтобы в этой придумке не было твоей Веры с надеждой и любовью. Ты уж, Сергей Андреевич, постарайся. А то она была у нас с визитом.

– Я решу эту проблему.

– Меня не касаются твои проблемы. У меня своих полно. И уж, пожалуйста, чмокни меня в щёчку, а ни как в прошлый раз. Всё-таки, "муж вернулся"…

Вечером папа приехал из командировки, чмокнул маму, раздал подарки детям. Идиллия… Образцово-показательная семья! Виват, Столетов! Чтоб тебя…

Он привёз просто кучу карандашей, красок, фломастеров, каких-то разноцветных ручек, альбомов, наборы для девочек, конструкторы для мальчиков. Маме Зине – швейную машинку, о которой она давно мечтала. Папе Ване – в деревянной коробке набор маленьких бутылочек и всяких-разных закусок в красивых упаковках. Всё немецкого качества. Все были в восторге! Перебрались за большой стол на кухне, и началась проверка на прочность всей этой красоты. Они и рисовали, подсовывая друг другу под нос картинки, и лепили, и кромсали бумагу на поделки, и собирали, и раскрашивали… Ну как бы было хорошо, если бы не ныло внутри…

Сергей встал, вышел на улицу. Господи, что он удумал?

А он вернулся и поставил перед Еленой большую красивую коробку. Набор дизайнера. Она такие и не видела. Там было всё. Всё, что нужно для работы, и даже больше. От восторга она повисла у него на шее. Дети смеялись, родители улыбались, а у Елены внутри расцветали мухоморы с поганками. Она потихоньку слезла на пол, глупо улыбаясь, и объявила ужин. Чай перенесли в холл, Алёнка включила музыку. "Танцуют все". Елена схватила маленького Серёжку, но старшая дочь удивлённо подняла брови: "Мам, ты чё? К папе, к папе". Пришлось им изображать счастливую пару. Но музыка сделала своё дело. И Елена, послушно следуя за Сергем, расслабилась и закружилась по воле партнёра. Когда мелодия вальса закончилась, их окружила тишина. Дети смотрели восхищёнными глазами на своих родителей.

– Мамочка, какая ты красивая! – залепетала Надюшка.

– А папа, папа! – восхищались пацаны.

– Как красиво!

Они даже немного смутились от такого внимания. Потом танцевали быстрые танцы. И дедушку с бабушкой заставили. И Вальсу, чау-чау. И сам дом принимал в этом участие. Все были довольны, устали, разлеглись. А Елена растерялась, что дальше делать.

– Придётся в комнате разбираться, – шепнула Сергею.

Она специально долго возилась, убирая последствия праздника, в надежде, что отец её детей уляжется уже где-нибудь, как-нибудь. Но он спал, или не спал, прямо на кровати. Елена взяла ещё одно одеяло, подушку, бросила на пол и спихнула "соседа". После сама улеглась, сон как рукой сняло. Да, этот танец сегодня был явно ни к чему. Она физически ощущала на себе серёжкины руки, ноги, когда он прижимал её, выполняя повороты и поддержки. А главное запах, его запах… "Ёпэрэсэтэ, что это? Я его хочу. Кошмар, нонсенс! Я же ненавижу этого гада. Ненавижу и хочу, очень-очень. Даже грудь разболелась от этого страстного желания. Ну, Елена, ты и правда кошка. Обалдела, что ли? Взяла себя в руки. Не ворочайся, лежи уже смирно!" Она повернулась, движение, рот зажат поцелуем, потом грудь… Ещё хоть что-то соображая, пыталась оттолкнуть Сергея, но сопротивление было сломлено. И они улетели в яму каких-то неправильных, порочных страстей. Но как же запретный плод был сладок!

Когда разум оповестил о своём существовании, Елена ощутила себя падшей женщиной. Глядя в серёжкино лицо, нависшее над ней, хлопала ресницами, вылупляя круглые глаза.

– Что это было? Как ты, вообще, посмел?

– Ну ты не была против.

– А ты – агрессор. И слазь с меня. И это ничего не значит. Просто физиология. У меня давно не было секса. А у тебя-то что?

– У меня тоже давно не было.

– Так в чём же дело? Школа рядом, сходил бы, справил нужду.

– И там давно не было.

Елена ногами сильно толкнула Сергея. Тот слетел с кровати. Вот и признание. Значит, было. Было! Надежда умирает последней…

Она встала, совершенно голая, с копной нахимиченных волос цвета платины, сверкнула своими зеленющими глазами, Маргарита во плоти…

– Вам, Сергей Андреевич, на выход, пора в командировку собираться. Я вас провожу за дверь.

Вот так и общались. То Сергей в командировке, то Елена в поездке. Она стала много ездить за рулём, хотя сам процесс не очень любила. Предпочитала, чтобы её возили. Брала с собой маленьких, они ей совершенно не мешали. Да и лишний раз с В.В. не пообщаются. А ей приходилось появляться в школе, хочешь-не хочешь. Она одевала на себя что-нибудь ультрамодное, высокий каблук, яркую помаду. Даже вытащила борисовские булыжники, почти двадцать лет пролежавшие у мамы в комоде. И в таком виде посещала В.В. Подъезжала на машине, говорила с ней ровно, держалась на расстоянии. В.В. с деланным почтением отвечала ей тем же. Но глаза злые, явно завидущие, ей скрыть не удавалось. И Елене, которая никогда в жизни не желала никому зла, это даже доставляло некоторое удовольствие. Ольга, узнав о проделках своей сестры, смеялась до упада. И поддержала её. А когда мама Зина принесла из школы слух, что В.В. уволили за аморалку и в посёлке все говорят, что она увела из дома почтенного человека, у Елены случился сильнейший нервный срыв. И Ольга уложила, таки, её в неврологию. А Виктор, пришедший проведать, поведал Елене, что Сергей ни с какой В.В. не общается. Из одной командировки в другую, а в перерывах несётся в Озерки к детям. Елена не восприняла эту информацию так, как хотел бы Витя. И опять орала, что никому не верит, а особенно другу этого гада, который хорошо этого гада и знает.

Самой себе не соврёшь. После того, как она буквально выкинула Сергея из своей кровати, а потом и из дома, они почти не виделись, так подгадывая свои поездки. Возвращаясь в их спальню, Елена ощущала серёжкино присутствие. Иногда ей снилось, что он спит с ней рядом. Да, серёжкозависимость глубоко проникла в её душу. Резать, не дожидаясь перитонита. И тогда перед глазами всплывала картинка: двое стоят близко-близко и целуются на их мостиках.

Елена много позже узнает от Ольги, что Сергей ещё до этого "стояния" пытался оторвать это, свалившиеся на него наваждение. Он объяснял В.В., что их короткие отношения – это ошибка, что он любит только жену, никогда не уйдёт от детей. Но она слышала только то, что хотела слышать. Ей нужно было удержать Столетова