Екатерина БеловаХозяйка драконьего замка
Глава 1 Свадьба
От слабости кружилась голова. Перед глазами плавали темные пятна, не слушалось тело. Та… странная девушка предупреждала меня, что так будет, но лучше не становилось.
Я бы упала, но кто-то держал меня стальной рукой за предплечье, заставляя балансировать на грани обморока и яви. Плечо горело от боли, словно мне наживую кость ломали.
Одной рукой я, наконец, нащупала опору. Кажется, лестничные перила. Зрение прояснялось, темноты в глазах стало меньше, можно было разглядеть мраморные ступени, золоченые носы туфелек из-под тяжелого бархатного платья, расшитого мерцающей нитью и черные глянцевые сапоги рядом. Преодолевая дурноту, добралась взглядом от сапог до лица своего спутника, который безжалостно давил мне руку, словно тряпичной кукле.
Ледяное. Волосы, как снег, золотые глаза, губы в нить сжаты.
— Отпусти, — сказала еле слышно.
Онемевшее плечо прострелило новой болью, не удивлюсь, если оно сломано. Мужчина любезно улыбнулся, и резкие черты осветило крепкой такой, мужской притягательностью, от которой у неопытных глупышек сердце не то поет, не то трепещет. Редкой миловидности мужик, что и говорить. Руки только, как клещи.
Последнее он подтвердил, отпустив предплечье и тут же схватив меня за холку, как кота и наклонив параллельно полу. Хоть дергайся, хоть вопи, не вырвешься от такого.
— Кланяйся, бесполезная кукла, — прошипел он, не нарушая улыбки. — Учили же тебя хоть чему-то.
Ага. Учили. Папа учил таких умников бить по печени, а заканчивать контрольным ударом в голову, но я не могла подвести эту девочку, отдавшую мне тело. Уговор есть уговор. Кто знает, чем закончится для меня попытка вырваться или нагрубить супругу.
Нужно терпеть. Терпеть, чтобы найти способ выжить, вырваться из смертельного брака.
Покрепче схватившись за резные каменные перила, я расслабилась, помогая мускульной памяти воспроизвести па реверанса. Красиво, однако, только тяжело. Особенно стоять на дрожащих полусогнутых, склонясь под тяжелой рукой супруга.
Нас обвенчали несколько минут назад, и под бесстрастными древними ликами богов, совершили узаконенное преступление, забрав у молодой жены магию, чтобы прибавить ее к силам супруга.
Таков старинный уговор между императором, взявшим ответственность за высокорожденную сироту, и пятью генералами-драконами, защищающими Вальтарту от набегов ифритов и агрессии страны Ний. Эйвери, а, точнее, теперь уже я — жертва. Плата. Тридцать сребренников, которые молодой император вручил своему пятому генералу в обмен на верность.
— Шевелись, мямля, от тебя только и требуется, что дойти до панки и принять свадебные дары.
Панкой, как услужливо подкинула память Эйвери, назывались плоские деревянные диваны, сиденья которых образовывали сундук, в котором обычно хранили вещи и ткани.
Муж обжег меня кинжально-острым взглядом, сохраняя на губах улыбку, и галантно подхватил под руку, позволяя осторожно ступить на первую ступеньку длинной боковой лестницы…
Наверное, со стороны мы выглядели идеальной парой. Молодой, лучащийся силой дракон с небесными ликом ведет юную жену, краснеющую от жара, тесноты и пылкости чувств. Хотя краснела я, вообще-то, от гнева. А небесным ликом моего благоверного можно камни дробить, ничего ему не сделается.
Ручища сжалась у меня на талии так, что корсет затрещал. Видит бог, у меня внутренние органы перераспределились от давления. Вот же скотина! На глаза невольно набежали слезы. Пришлось прикусить губу, чтобы не уронить достоинство княжеского рода. Один маленький проступок, и…
Пусть отстраненно, но я помню, как князь учил послушанию Эйвери охотничьей плеткой и накаленным на огне шилом. Это здесь, в трехслойном платье, закутанная в алую вуаль, я выгляжу идеально, а если меня раздеть, на теле гематом будет больше, чем белой кожи.
Подрагивающими пальцами вцепилась в руку супруга, пытаясь ослабить хватку, и обвела взглядом толпу у подножия лестницы. В пестрой разодетой толпе, собравшейся полукружьем, яблоку было негде упасть. А если бы и упало, то угодило в чье-нибудь декольте, расшитое каменьями.
На свадебный ритуал пятого генерала Его Величества съехалась вся лашская знать. Вейры, как снова подсказала мне память несчастной девочки.
Женщины в шелках, бархате, облаках тончайших вуалей, дорогих камнях, рассыпанных затейливыми узорами. Потенциальные драконицы, несущие в себе солидную часть драконьей крови, способные разбудить первородную ипостась. Таких ценят, берут первыми женами в кланы древней крови, ибо однажды их дети станут золотыми сынами и дочерьми Вальтарты.
Мужчины, высокорожденные дракониры, могли предложить им титул, богатство и, что было едва ли не важнее прочего, поддержку родов. Драконы жили Гнездами, чтя память предков, пополняя сокровищницы, объединяя их с сокровищами и магическими дарами других родов крепкими браками. Разводов в Вальтарте не было.
Эйвери понимала, что это значит, и я тоже.
Тем более, что мой взгляд уже отыскал мрачное лицо драдеры Лелиане Вильс, которую мой супруг называл по сокращенному детскому имени Лети. Если бы не я, женой Дареша Бельха стала бы дочь негоцианта с лицом итальянской Мадонны. Даже вопреки традиции драконов соединять благородную кровь с благородной кровью.
Впрочем, еще не вечер. Разводы в Вальтарте запрещены, зато вдовцам никто не запрещает взять новую жену, особенно если нет наследника.
К этому моменту я уже сумела прийти в чувства, и плавно двинулась по лестнице вниз. Среди гостей Дареш был вынужден ослабить хватку на поясе.
— Долгие драконьи годы, — шепнула мне одна из высокородных вейр, мягко дотронувшись до моей руки.
— Долгие годы! Солнечные крылатые годы!
Еще одна сорвала с моего корсажа маленький цветок, и весело запрятала его в своей прическе. Я с трудом удержала благожелательное выражение лица. В голове у меня переворачивались страницы старинной свадебной книги рода Бельх, которую Дареш заставил выучить Эйвери наизусть. В плохие дни он ее экзаменовал, а когда она ошибалась, отвешивал пощечину. Одна ошибка — одна пощечина.
Эйвери ошиблась трижды.
Так что я не винила бедную Виве за желание сбежать из этого жестокого мира. Можно сказать, мы обе сбежали от жестокости. Каждая от своей.
Хотя смешно говорить, что крутая бизнес-леди, от которой трясется в ужасе корпоративная ось сверху донизу, может реветь ночами в подушку. От боли, от горечи, от нелюбви. Это Эйвери совсем ребенок двадцати четырех лет отроду, ей простительна слабость, но мне-то…
— Помни, что тебе должно сказать, когда закончат давать дары, — зашипел супруг.
Моего благоверного
