По всей видимости, синдикат не простил Давиду Махарадзе такого крупного провала. Возможно, даже самого крупного за всю историю их существования.

Выяснилось, что из тридцати двух последних гонок, в которых участвовал Махарадзе, в двадцати трех происходили столкновения, повлекшие за собой тяжелые травмы, а еще два случая завершились летальным исходом.

Появилась большая надежда, что дело, связанное со смертью гонщика Дзюбы, отца Саши, будет возобновлено.

Маховик возмездия Махарадзе только начинал раскручиваться и делать свои первые обороты.

Через три дня после возвращения я, наконец, сумел дозвониться до Саши и договорился встретиться с ней.

Накануне нашей встречи позвонила Настя и пригласила меня в кино. Я опять стоял перед дилеммой. Мне по-прежнему безумно нравились обе девушки и в ближайшее время мне придется делать выбор.

Глава 5

(ред)

Маховик возмездия Махарадзе только начинал раскручиваться и делать свои первые обороты.

Через три недели после возвращения я, наконец, созвонился с Сашей и договорился встретиться с ней.

Накануне нашей встречи позвонила Настя и пригласила меня в кино. Я опять стоял перед дилеммой. Мне по-прежнему безумно нравились обе девушки, и в ближайшее время мне придется делать выбор.

* * *

«Сегодня я увижу Настю!» С этой мыслью я окончательно проснулся и привычным движением включил настольную лампу. За окном было ещё темно, и вставать, совершенно не было никакого желания. Который же может быть час?

Еще нет четырех утра. Что-то не спалось. Каналья! Джинсы. Совсем о них забыл!

Вскочив с моего импровизированного ложа, я выпрыгнул в одних трусах в коридор и ринулся на кухню.

Мои «левисы», краса и гордость гоночной команды автобазы Академии Наук СССР, отмокали в тазике перед стиркой. Мне просто не хватило сил их постирать.

Единственная покупка, которую я себе позволил из моего «гонорара», вырванного из лап черных букмекеров за победу на гонке в Бикерниеки.

Купленные за сто десять рублей у спекулянтов-фарцовщиков, они должны были произвести неизгладимое впечатление на Настю.

Они были немного великоваты, и продавец, толстощекий конопатый парень, похожий на высшего Мальчиша-плохиша, посоветовал продержать джинсы в кипятке ровно пять минут, не больше, а потом высушить на «ветру», то есть за окном.

Я положил их в ведро с кипятком, пообещал себе просто пять минут полежать, а потом вырубился. Сам не заметил, как провалился в глубокий сон.

Вчера я провел в квартире Комбинатора генеральную уборку. Понимая, что он, скорее всего, не появится в ближайшее время, если вообще появится, я решил разобрать книжные завалы и привести квартиру в порядок.

Напахался так, что у меня отваливались руки-ноги. Но зато теперь вчерашняя конура сумасшедшего математика-игромана, стала хоть немного напоминать человеческое жилище.

Конечно, я не мог сделать тут капитальный ремонт, и после моей уборки помещение больше напоминало обшарпанную коммуналку, чем благоустроенную квартиру советских граждан.

Но разве можно сравнить прежнее состояние коридора, комнат, санузла и кухни до уборки и тем, как все выглядело сейчас? Это как небо и земля!

Из-под книжных завалов я извлек много интересного.

В прихожей был найден старый черный настенный телефон. Он был отключен по какой-то причине и лежал под книгами на маленьком столике.

Когда я подсоединил провода при помощи отвертки, найденной тут же, то обнаружил, что он «запараллелен» с аппаратом на кухне.

В прихожей стало достаточно просторно для того, чтобы оставлять здесь верхнюю одежду. Я нашел упавшую вешалку и тумбу для уличной обуви.

Обитатели квартиры были всего этого лишены. Комбинатор ходил по грязному, чернеющему полу, не переобуваясь, и мне пришлось очень попотеть, для того чтобы оттереть грязь с вполне приличного паркета.

Под самым нижним слоем книг обнаружились уложенные елочкой лакированные светлые паркетные дощечки. Насколько я сумел определить по фактуре — это был бук.

Убрав все книги, я взялся за щетки и принялся стирать границу между темный налетом и частью, сохранившейся в чистоте.

Я с удовольствием покрасил бы стены в какой-нибудь персиковый или светло-кофейный цвет, но так как они все были вдоль и поперек исписаны формулами, графиками и непонятными цифрами, я решил пока их не трогать.

Я собирался раздобыть фотоаппарат, отснять, проявить и напечатать фотографии. Только после того, как уверюсь том, что сохранил всю информацию, я стану красить или наклеивать на стены обои.

Сначала я пытался записывать названия и порядок книг, но потом понял, что Комбинатор меня ввел в заблуждение. Он хоть и говорил, что постоянно пользуется всеми для своих вычислений.

Но за период совместного проживания и подготовки к гонкам я заметил, что он брал от силы пять или шесть справочников и две книги по дискретной математике.

Все остальные, как лежали и пылились на «своих» местах, так там и оставались.

Пару раз в коридоре случались небольшие «обвалы» и тома возвращались в стопки в хаотичном порядке.

Комбинатор, как «плюшкин», просто не хотел нарушать милый сердцу «порядок вещей» и боялся потерять что-нибудь ценное. Хотя главное у него находилось в голове.

А большинство книг ему вовсе не требовалось. Мне показалось странным комната отца Комбинатора, складывалось такое ощущение, что он тут давно не жил.

Я так его ни разу и не видел. Мог ли Комбинатор пудрить мне мозги? Мог, конечно, только непонятно для чего. Может, что-то прятал в комнате от меня?

Это укрепляло мои подозрения.

Еще в конце коридора я обнаружил наглухо забитую дверь на черную лестницу. Если ей и пользовались когда-нибудь, то это было давно, аж во времена пророка Моисея.

Кухня наша была в более-менее приличном состоянии, благодаря усилиям, которые я прикладывал раньше.

Советская кухня хотя и предназначена прежде всего для приготовления пищи, но для нашего человека она представляет собой центр общественной жизни.

Здесь расположено сердце советской квартиры.

Это место встречи и взаимодействия домочадцев, главная сцена, точка сборки семьи, плацдарм обсуждения публичных событий в жизни квартиры.

Никакие «залы», «столовые», «большие комнаты» или «гостиные» не могли заменить или обесценить «кухню».

Ничто не могло сравниться с кухней по сакральности. Здесь плакались жилетку, обсуждали грандиозные планы.

Собирались на рыбалку, охоту, жениться, разводиться. Обсуждали бюджеты на отпуск, будущие покупки, вели серьезные воспитательные разговоры с детьми.

Одним словом, советский человек на кухне мог находиться даже тогда, когда не готовил никакой пищи, не ел и не выполнял другой домашней работы.

Можно смело сказать, что после спальни, кухня была вторым местом по количеству проведенного в квартире времени.

Еще я привел в порядок санузлы, потому что предполагал, что кто-то из гостей может