— Как у нас с водой? — задал я риторический вопрос.

— Плохо, — коротко ответил он, не меняясь в лице.

— Тогда иди сюда и садись, — повел я рукой и расстелил перед ним лист папируса из дворцового архива, тщательно оттертый от старых записей.

— Что это, господин? — осторожно спросил Алкаст, недоверчиво разглядывая мой неумелый рисунок.

— Ты когда-нибудь видел, как галька с нижней стороны становится влажной по утрам? — спросил я.

— Конечно, господин! — поднял он на меня удивленный взгляд. Он хорошо контролировал эмоции, но руки держал скрещенными на груди, а губы крепко сжатыми.

— На одном камешке очень мало воды, но представь, что у тебя гора таких камней, и каждый из них отдает по капле.

— Я думаю, с целой горы можно получить много воды, — осторожно произнес он. — Но что нам дает это знание?

— Мы сделаем такую гору и проведем воду в город, — ответил я. — Ты снимешь всех своих людей с добычи серебра и промывки золота. Вода важнее.

* * *

Подходящая площадка нашлась неподалеку и, более того, их тут было несколько. В Крыму конструкция перестала работать, потому что пошло просачивание в почву через лопнувшие плиты. Тут плит не будет, а мои мастера устроят разуклонку, чтобы вода стекала прямо в каменную траншею, а из нее — в трубы. Ведь тут не нужна идеально гладкая поверхность. Достаточно и того, чтобы вода просто находила себе путь. Сказано — сделано. Сотня рудокопов и мастеров, слабо верящих в происходящее, за пару дней выровняли площадку диаметром метров в двадцать, а потом пробили в середине наклонную канаву. Пуццолановую золу издревле добывали на соседнем Милосе, а известняка и здесь было предостаточно, да и пережигать его умели.

— В котлах пепел с известью смешивайте! А потом нагрейте на огне! — скомандовал я мастерам, и они торопливо склонились, выражая согбенными спинами все негодование, что испытывали в этот момент. Мыслимо ли дело, портить бронзовый котел!

А мне глубоко плевать на них, я ведь уже вжился в это время. Потомок царей бесконечно выше всех этих людишек. Выше настолько, что может не интересоваться их мнением вовсе. Они все равно не понимают, зачем это нужно. Тут неизвестен секрет римского бетона, хотя у них есть все для его приготовления. Водостойкий бетон, который самопроизвольно затягивает трещины отложениями кальция, можно получить только так, при помощи горячего смешивания. Слава богам, нужно его совсем немного, уж больно тяжко в бронзовом котелке смесь готовить.

— Щели замазывайте! — сказал я, и тут уже понимание стало появляться. Площадка получилась относительно ровной и гладкой, а вокруг нее выросли невысокие подпорные стенки, которые будут держать тяжесть огромного галечного конуса.

— Господин! — ко мне подошел один из рудных мастеров. — Мы поняли, что вы хотите. Достаточно размешать смесь в кипятке. Не нужен для этого котел.

— Задача ясна? — спросил я Алкаста, милостивым кивком дозволяя упростить технологию.

— Да, господин, — на этот раз он склонился не так низко, как обычно. Я даже смог увидеть глубокую задумчивость в его глазах.

* * *

— Господин! Господин! — в комнату вбежал запыхавшийся писец. Он у меня здесь один, и зовут его Филон. У него подрастает грамотный сын, и он уже вовсю учится у отца, чтобы потом принять его дела. Да, тут должности передаются по наследству веками. Мой писец невысок, немолод и страдает одышкой, потому как любит полбяную кашу всей своей чернильной душой. Люди говорят, полведра за раз сожрать может. Потому-то он толст и неповоротлив, как тюлень, что, впрочем, на его умственных способностях не сказывается никак. Он грамотен и знает счет, а после того, как я его познакомил с таблицей умножения, смотрит на меня со священным ужасом, вспоминая, что и когда закрысил из царского имущества. Я ему пригрозил ревизией, и он проникся не на шутку.

— Чего тебе, Филон? — недовольно спросил я, потому как солнце только прошло зенит, а все приличные люди в это время отдыхают. Сиеста же! Впрочем, она тут совсем по-другому называется.

— Корабль из Спарты прибыл, — ответил писец. — Привез зерно и масло на продажу.

— И что? — не понял я. — У нас что, своего масла нет? А зерно да, купи.

— Торговец к вам просится. Говорит, это очень срочно, — развел руками Филон, протягивая мне мой же собственный браслет. Елки-палки! Феано!

— Зови! — я не встал с постели, я с нее спрыгнул.

Одеться, умыться и провести рукой по волосам. Готово! Купец, сутулый мужичок средних лет уже ждал меня в мегароне, переминаясь с ноги на ногу. Он оглядывался по сторонам с любопытством, и сумел удовлетворить его довольно быстро, потому как разглядывать здесь особенно нечего. Каменная кладка, жертвенник, которым я регулярно забываю пользоваться по назначению, и дыра в потолке, откуда льется свет. Вот, собственно, и все. На Милосе и то помещение приличнее будет.

— Говори! — кивнул я, сев в резное кресло своего предшественника. Богатое кресло, удобное, с ножками в виде львиных лап. Тут такое очень любят.

— Женщина из царского дворца, по имени Феано, сказала, что вы щедро вознаградите меня за весть, если я передам ее слово в слово, — посмотрел он на меня, согнув спину в поклоне.

— Я еще ничего не услышал, — пожал я плечами. — Может, и вознагражу. Слушаю тебя, почтенный…

— Кадм, сын Левкея, — угодливо ответил купец. — Я торгую товарами, которые производит дворец царя Спарты, великого Менелая.

— Ну, конечно, — кивнул я, умудрившись сохранить серьезное выражение лица. — Великого Менелая, несомненно. Говори, уважаемый Кадм, сын Левкея. Я весь внимание.

— Феано, дочь почтенного Лина из рода царей Дардании, шлет привет своему любимому родственнику Энею, сыну Анхиса. Она печалится, что обещанный выкуп еще не пришел, и что ее дитя может быть рождено в тяжком рабстве. Она готовит тебе свой дар: большое покрывало, на котором выткет десять аргосских кораблей. А еще она изобразит на нем двух героев: Диомеда, сына Тидея, басилея Аргоса, и вернейшего из слуг ванакса — Кимона, царя острова Милос. Работа эта большая и займет не меньше двух месяцев. Скорее даже три.

— Передай моей родственнице Феано, — ответил я, переводя в уме услышанную ахинею на понятный язык, — что выкуп придет раньше, чем она закончит