у него интервью. Он же практически в одиночку прошёл подземелье Хаоса, убил жрицу Маммоны и спас кадетов.

Дружок Громова лихорадочно перелистывал газеты, не веря своим глазам. Конечно, он, блин, сюда не за этим заехал. Ему хотелось гоголем походить перед Громовым, хвастаясь своим внуком. А тот, оказывается, рядом со мной и рядом не валялся. Потому теперь Громов цвёл и пах, снисходительно глядя на своего заклятого друга.

— Как… как… да как такое могло произойти? — лихорадочно прошептал Михаил, наливаясь еле сдерживаемой завистью.

Она красными пятнами расползлась по его щекам, заставив зенки сузиться до двух подозрительных щёлочек.

— А ну-ка покажи свои атрибуты, Александр! — взбудораженно выдохнул он и с надеждой сжал толстые волосатые пальцы в кулаки. — Нет-нет, я, конечно, вам верю, но уж больше хочется поглядеть на такое чудо.

Ага, веришь ты. У тебя аж вены на висках вздулись, как ты хочешь, чтобы моя сила оказалась выдумкой. И внучок у тебя такой же. Вон побелевшими пальцами вцепился в резной подлокотник и кусал губы.

— Вуаля, — весело проронил я и на миг создал перед внучком иллюзию драхнида.

— А-а-а! — испуганно выпалил тот и закрыл лицо руками.

Громов гулко расхохотался, стуча себя раскрытой ладонью по ляжке.

Михаил же покраснел от стыда за своего внука и затараторил, давясь воздухом:

— Это он от неожиданности! Всякий бы на его месте отреагировал подобным образом. Да и вообще… нельзя так возле человека иллюзии создавать.

— Да брось, Михаил. Это же шутка, — весело бросил Громов и взглядом попросил меня показать оставшиеся атрибуты.

Ну я и с лёгкостью продемонстрировал их, убедив смертных в правдивости сказанного в газетах.

Конечно, моя сила шокировала их до самых грязных пяток. Они совсем не искренне поздравили нас с Громовым, а потом спешно засобирались в путь-дорогу. Даже на обед не остались. Выскочили из дома, как две пробки из бутылки. Громов едва успел их проводить.

А уже после того как они скрылись с глаз долой, он начал гоготать, светясь от счастья.

— Нет, вы видели, видели его рожу? — давясь смехом, проговорил Громов, когда мы вдвоём остались перед домом. — Михаила же чуть не порвало от зависти!

— И давно между вами такая «дружба»?

— Давно. Нам девка одна и та же нравилась. Она выбрала меня. Вот Мишка с тех пор и пытается везде переплюнуть меня. Ну сегодня-то я ему задал… Аха-ха…

На громоподобный хохот мужчины из дома вышла вторая служанка. Тоже средних лет, как и первая, но с огромной грудью. Наверняка у неё лом вместо позвоночника, иначе бы она не смогла носить такое богатство.

Мужчина сразу же пригладил седые волосы и начал любезничать со служанкой, порой отпуская незатейливые шутки. Она сдержанно посмеивалась над ними. Хотя остроты Громова вызвали бы горькие слёзы у настоящих гурманов юмора.

Но я быстро прервал флирт мужчины и шёпотом настоятельно порекомендовал ему:

— Скажи Лидии, чтобы она больше не сдавала меня. А то я имел не самый приятный разговор с Ладой.

Тот кивнул и жарко заверил меня:

— Я всё сделаю. Лидия не будет вмешиваться в вашу жизнь.

— А ты, гляжу, решил устроить свою? — многозначительно кивнул я на пышногрудую служанку, величаво исчезнувшую в доме. Она явно знала себе цену.

— На что вы намекаете? — наигранно возмутился мужчина, столкнув брови над переносицей. — Ничего я не устраиваю.

— Хватит подозрительного выражения моего лица? Или всё же вслух сказать, что я не верю тебе?

— Ну, может, и решил, — сознался он, вызвав у меня усмешку.

Я похлопал его по плечу и снова вернулся в свою комнату, где принялся разглядывать дядюшкину саблю. В её эфесе сверкали аж два камня-артефакта. Один, судя по цвету, отвечал за усиление сплава, а второй делал клинок острее. Хорошее оружие. Таким можно рубить врагов налево и направо.

Но пока я отложил саблю и занялся тренировками.

А когда стрелки часов начали приближаться к восьми, я надел отглаженный чистенький костюм и уселся в такси. Оно по вечернему городу с ветерком домчало меня до дома градоначальника. А тот больше напоминал замок, окружённый ухоженным парком с фонтанами и брусчатыми дорожками. Тут уже чувствовался масштаб, присущий настоящей аристократии.

Хотя, конечно, даже такой дом не шёл ни в какое сравнение с дворцом Диониса. Его логово занимало целый квартал. А уж какие там были пирушки! Вино лилось рекой, а распутных дам было столько, что ого-го! Вряд ли что-то подобное ждёт меня на вечеринке, устроенной градоначальником.

И я оказался прав. Но, надо признаться, глава города всё-таки постарался.

Когда вежливый слуга провёл меня в большой зал на первом этаже, я увидел чуть ли не ночной клуб домашнего формата. В полумраке притаилась мягкая мебель, поблёскивали столы из дорогих сортов дерева, возле танцпола крутил вертушки диджей. А среди гостей сновали официантки с длинными косами и венками из колосьев пшеницы.

Я сразу же пошёл к стойке бармена. Миновал по пути находившийся в центре зала громадный каравай и уселся на высокий крутящийся стул.

— Пива или сразу медовухи, господин? — поинтересовался улыбчивый молодой бармен, покосившись на камин, где трещало берёзовыми поленьями пламя.

В какой-то миг огонь погасят, а потом снова зажгут. Таков ритуал.

— А больше ничего нет? — удивился я, глянув на полки за спиной смертного. Там красовалась целая куча разнообразных бутылок.

— Есть, — улыбнулся тот, вдохнув носом воздух, пропахший хлебом, алкоголем и женскими духами. — Просто традиция такая. В День осеннего равноденствия обычно пьют пиво или медовуху.

— А-а-а. Я не большой любитель соблюдать какие-то правила или традиции, так что налей-ка мне «Кровавую Мэри», — приказал я и с интересом скользнул взглядом по окнам. Все они были украшены веточками рябины.

Бармен быстро сварганил незатейливый коктейль и поставил передо мной. И только я сделал первый глоток, как на соседний стул бесцеремонно уселся мужчина лет пятидесяти. Его покрытое шрамами, обветренное суровое лицо с жёсткой седой щетиной кого-то мне напоминало.

— Александр Громов? — процедил он, воткнув в меня взгляд колючих глаз.

— Имею честь им быть, — вздохнул я и поставил бокал на стойку. — И давайте сразу к сути. Вы же не просто так подсели ко мне.

— К сути — это хорошо, — по-волчьи усмехнулся он, поправив рукав дорогущего пиджака с вышитым на груди небольшим гербом.

А-а-а, это граф Горский! Я узнал