приехали сразу две кавалькады людей с небольшими обозами. Первая группа состояла из колоритных грузин во главе с суровым рыжебородым дедом. В этой группе было пять, судя по повадкам, винов и десяток челяди, которая приехала на четырех телегах, заполненных разнообразным добром. Вторая группа состояла из пятёрки пожилых, но ещё крепких казаков и четырех иностранцев с десятком слуг. Эти приехали на пяти телегах.

Добрались эти группы до нас с разницей в пару дней, и, как выяснилось, прибыли они по велению моего отца для нашей охраны и обучения меня любимого всему, что должен знать и уметь княжеский сын. Естественно, они привезли с собой письмо от отца, который обещал вскоре прибыть к нам лично и велел организовать моё обучение должным образом.

Собственно, с прибытия грузин и начались мои проблемы, которые усугубились с появлением казаков, вместе с которыми приехали мои наставники.

Нет, сначала даже интересно было наблюдать за этими детьми гор. Но когда суровый старик подошёл ко мне и с легким поклоном заговорил по-грузински, я выпал в осадок. Я из грузинского языка только и знал (благодаря одному из армейских товарищей), как послать человека в известное место. Интересно, почему старик решил, что я должен знать этот язык, кто бы меня мог здесь ему научить? Собственно, этот вопрос я ему и задал. Ответ приморозил меня к земле.

— Мне сказали, что тебе духи предков помогают, значит ты должен знать язык.

Офигеть не встать, во где плюха откуда не ждали. Пришлось выкручиваться и говорить, что помощь эта приходит ко мне в виде картинок, эмоций, а если словами, то по-русски. Но сейчас по такому случаю могу и по-грузински сказать, что предки передают лично старику. Тот, естественно, заинтересовался и прям даже наклонился ко мне поближе, чтобы не пропустить слова предков.

Понимаю, что это некрасиво, но и деваться мне было некуда. Поэтому я и сказал ему то единственное, что знал из грузинского языка. Говоря другими словами, послал.

Старик окаменел и я, видя, что его реально может кондратий обнять, почему-то добавил уже по-русски.

— Делай, что должен.

Как ни странно, услышав эту фразу старик расслабился, погладил меня по голове и ответил:

— И правда предки помогают, а я не верил.

Вот тогда-то все и началось.

Оказывается, старик ещё самого Багратиона воспитывал, вот отец и отправил его сюда, чтобы он был теперь так называемым дядькой и при мне тоже. Говоря проще, дед теперь будет отвечать перед князем за моё воспитание.

Естественно, мне это не понравилось, я ведь уже расслабился решив, что все проблемы позади, и я теперь вольная птица, а оно вот как, оказывается.

Нафиг мама писала эти письма, хорошо же жили.

В общем, уже через два дня после появления казаков с обозом для меня составили типа график занятий, согласно которому эти маньяки мне даже время сна хотели урезать. Естественно, я с этим был категорически не согласен, и так как приезжие пока не воспринимали меня в всерьёз, пришлось мне подключать к этому делу маму, жалуясь ей, что они вправду хотят меня уморить не хуже Жозефа Степановича.

Мама отреагировала, как я и думал, и вызверилась на этих учителей со всей страстью любящей матери. Она даже грузинского старика, который начал что-то там вещать о том, что мужчин должны воспитывать мужчины, а женщинам слова не давали, поставла на место. Но перед этим поведала старику, что мне пришлось пережить с прошлым чудо-наставником.

В итоге теперь у меня половина дня отведена на занятия, а вторая — это типа мое свободное время, когда я могу жить в свое удовольствие.

Так-то приемлемо. Но если учесть, что я теперь без грузинских воинов или казаков и шагу ступить не мог, все плохо. Мне ведь надо дела с купцом и солдатами вести, а как? Мы-то все мутим в секрете от всех. И если мама дала денег и забыла о моей торговле, то теперь все будет на виду. Но это ладно, буду искать подход к этому сопровождению, а вот занятия — это, конечно, жесть жёсткая. Вот кто бы мне сказал, нафига мне в России учить грузинский язык?

А ведь приходится, язык предков, блин, вдруг так у меня лучше получится понимать науку этих самых предков. Тяжёлый случай, но и это ещё не все. Помимо грузинского я теперь учу старогреческий язык и закон божий с местным батюшкой и французский с итальянцем, который ещё и фехтованием со мной занимается.

Вообще про владение холодным оружием отдельный разговор. Старик-грузин учит меня драться монструозного вида кинжалом, сразу два казака занимаются со мной сабельным боем и своеобразной борьбой, ну и ещё итальянец с прикольным именем Бартоломео терроризирует боем на — почему-то — рапирах.

Так-то уже перечисленного достаточно, чтобы загонять бедного ребёнка, но и это снова ещё не все. Есть и еще иностранные учителя, которые преподают другие науки. Чтобы понять всю глубину возникшей передо мной учебной пропасти, попробую их перечислить и при этом ничего не упустить. География, история, математика,

верховая езда, риторика, грамматика, чистописание, геральдика, этикет.

Хотели добавить ещё латынь и немецкий язык, но на время решили отказаться от этого — и так нагрузка для пятилетнего пацана получалась запредельная.

Вообще у меня время от времени складывалось впечатление, что учителя «забывали», что перед ними мелкий пацан и соревновались между собой, кто из них сможет больше впихнуть знаний в мою голову. И главное, повлиять я на них не мог никак в принципе, поэтому так или иначе пришлось смириться и учиться. Нет, кое-что я изучал с удовольствием, как тот же французский язык или математику, историю и географию, да и к боевке относился положительно, а вот все остальное… даже не знаю, как помягче выразиться. Не нужно мне остальное, но, как я уже говорил, деваться некуда. Пришлось учиться.

Неожиданно для себя я во время этой учёбы сдружился с дедом Вахтангом, казаком Ефимом Осиповичем Зябликовым и итальянцем Бартоломео, которого здесь перекрестили в Барта и никак иначе не называли.

Дед Вахтанг как-то быстро стал относиться ко мне, как к родному внуку, и это меня подкупило. Этот суровый для всех старик, общаясь со мной, казалось, таял и становился улыбчивым хитроватым «другом», который ненавязчиво, через интересные истории пытался сформировать во мне правильное понимание жизни. Княжеской жизни, а не халам-балам. Если я поначалу про себя прикалывался над этими его поползновениями, то со временем стал замечать, что под его влиянием и правда начинаю