над столом, и из неё высыпались прямоугольные карточки с текстами. В центре — само послание, а внизу — подпись от кого. Я прочитал несколько.

«Надо было этому Брокову ноги сломать!» — писал Пламенный Зритель.

«А идея пойти за лягушками с растворяющей слизью мне зашла. В следующий раз искупай своих девушек в ванне с таким, хе-хе-хе!» — Вуайерист2253

«Ух, мне аж самому плохо стало, когда этого княжича пчела проколола! Ну и поделом ему!» — БаронБаронов.

«А этой гигантской осе я бы вдул! Так держать!» — Ботаник3000.

И всё в таком духе. А судя по числам на обороте карточек, некоторые ребята ещё и баллов мне накинули. Пара сотен, но тоже неплохо, если перевести на рубли.

Я так понял, люди подписывались псевдонимами, чтобы сохранить инкогнито. Наверно, боялись, что вычислят, если вдруг что-то не понравится.

Меньше всего записок оказалось у княжны, а вот у Лакроссы… Чёрт, да ей целую гору посланий отправили! Она аж зарделась. В основном признания в любви, но и классических «я бы вдул» хватало. Хорошо, что картинки сюда нельзя было присылать…

Лизе тоже досталось порядочное количество комплиментов. Большая часть восхищённых посланий была связана с боем с Царь-жабой. Всё-таки, блондинку там чуть одежды не лишили, а Лакросса и вовсе сражалась почти голой.

— Теперь понятно, откуда у тебя столько очков, — хмыкнула княжна. — Если бы после боя с лягушками ты осталась совсем без одежды, то уже была бы на первом месте.

Началось…

— А ты не завидуй, — отмахнулась оркесса.

— Было бы чему. Задницей светить — много ума не надо.

— Ах так! А ты попробуй как-нибудь вытащить золотую ложку из своей задницы… Ой, нет, подожди, ведь задницы-то у тебя и нет!

— Что⁈ — вскочила со стула княжна. — Да у меня, если хочешь знать…

— Не хочу! — тоже вскочила оркесса, уронив стул. — Ничего не хочу знать! Зато хочу, как ты, жить в мире добрых пони и розовых щенят!

Ореховые глаза Лакроссы заблестели. Она хотела сказать что-то ещё, но зажала рот рукой и бросилась вон. Нет, не на улицу, а на лестницу на второй этаж. Та была винтовой и располагалась слева от небольшого камина из огнеупорной породы дерева. Его я зажёг, потому что вечер стал прохладным. Каблуки девушки яростно простучали по ступенькам и смолкли, когда хлопнула дверь.

— Довольна? — спросил я княжну.

— А что я? А я ничего… А она! А я… А чего мне так мало писем! — сбивчиво бормотала Василиса.

Под моим суровым взором она опустила глаза и села обратно за стол. Начала судорожно перебирать карточки с посланиями.

Устроили тут, понимаешь…

Ко мне подошла Лиза и тихонько шепнула на ухо, слегка наклонившись:

— Я не очень разбираюсь в психологии орков, но, кажется, Лакроссе сейчас нужен друг. А я тут… поговорю с Её Светлостью.

— Пожалуй, — согласился я и встал из-за стола.

Прошёл к лестнице и поднялся на второй этаж. В небольшом коридоре нашлись две двери — под правой виднелась полоска света и доносились приглушённые всхлипы.

Вот ведь ПП, а! Проблемные подруги! На ровном месте проблем нашли. Всё настроение испортили.

Хотя, если подумать, между ними всегда искры бегали большую часть времени. А тут их вдвоём отправили на турнир, вот и… какие-то старые обиды нашли выход.

Я коротко постучался и сразу же вошёл. Комната Лакроссы была небольшой. Слева — полутораспальная кровать, тумбочка, возле которой стоял эльфийский лук, два больших овальных окна и письменный столик с ночником в абажуре из широких листьев.

Девушка лежала на кровати, отвернувшись к стенке, а её плечи вздрагивали. Я сел рядом и погладил её по ноге.

— Прости, Коль, — отозвалась она на прикосновение. — Не знаю, что на меня нашло. Сорвалась. Мы ведь одна команда и всё такое, да? Должны биться спина к спине, а я… В общем, плохой из меня командный игрок.

— Это уж мне позволь решать. Лучше расскажи уже, что между вами двумя происходит. По порядку. И честно.

Лакросса повернула ко мне голову и потёрла лоб.

— Ладно, — выдохнула она. — Честно так честно. Честность — лучшее качество для воина. А я воин. Пусть и девушка. Единственная дочь своего отца, и на мне лежит огромная ответственность. Когда его не станет, племя поведу я, а ты сам понимаешь, каково это делать женщине. Мне каждый день придётся доказывать, что я достойна.

— Раньше ты говорила иначе. — Я встал, закрыл занавески на окнах и вернулся обратно на кровать, положив руку на плечо оркессы. — Говорила, что хочешь стать самой сильной, чтобы самой решать свою судьбу.

— Я изменилась, — хмыкнула она и посмотрела на свои ладони. Мозолистые от постоянных упражнений. — Из-за тебя.

— Из-за меня?

— Да. Я ведь не слепая и не дура. Увидела, как ты принимаешь наследие своего рода, заботишься о поместье, винограднике и… о нас. И поняла, что должна поступить так же. Наше наследие, память наших предков… Это ведь то, что делает нас собой. Ты так не думаешь?

Я вздохнул, прокручивая в голове воспоминания последних месяцев, и ответил:

— Пожалуй, что так. Но причём здесь княжна?

— Василиса? Знаешь сказку про муравья и стрекозу?

Кивнул в ответ.

— Я, как тот муравей, постоянно тренируюсь, извожу себя диетами, постоянно учусь и пытаюсь стать сильнее. А Василиса? Она как стрекоза: лето целое пропела. Только в сказке стрекоза потом приползла к муравью, а у Онежской всё равно всё получается! Даётся куда легче, чем мне!

— А ещё она выйдет замуж за того, на кого укажет отец, чтобы заключить выгодный союз. Станет предметом торга, проще говоря, — закончил я за Лакроссу.

Оркесса посмотрела на меня и вздохнула.

— Да, тоже не самая лучшая участь. Я всё поняла, Коль, спасибо.

Я видел, что девушка всё ещё напряжена. Под кожей щёк ходуном ходили желваки, лоб морщился, мышцы плеч и рук были напряжены.

— Тебе нужно расслабиться, — я поднялся и снял нагрудник, — отпустить дурные мысли.

Под вопросительным взглядом Лакроссы снял нагрудник и с неё и спрятал их в шкаф. Ещё не хватало, чтобы за нами подглядывали. Хотя, пожалуй, стоило это сделать куда раньше. Но уже поздно, фарш назад не провернёшь.

Девушку я перевернул на живот. Она пыталась протестовать, но когда я начал, то сразу расслабилась. А начал я