Утром Игнат постучал в дверь моей спальни и торжественным голосом объявил:

— Извольте вставать, ваше сиятельство! Завтрак будет через двадцать минут.

— Откуда такая точность? — удивился я, неохотно отрывая голову от подушки.

— Так я его только что заказал из трактира, — объяснил Игнат. — Через двадцать минут доставят.

— Ясно, — рассмеялся я.

Горячий душ мгновенно прогнал остатки сонливости. Всю ночь мне снилась какая-то мистическая ерунда. Зловещая тень подкрадывалась ко мне на мосту с самыми ужасными целями. Внизу тяжело плескались волны, а на берегу стоял дом с нелепой красной башней, похожей на пожарную каланчу.

Напоследок я пустил холодную воду, радостно взвыл и выскочил из душа. Растерся жестким полотенцем, оделся и вышел в кухню.

Вежливо отодвинув Игната от жаровни, я сам сварил себе крепкий кофе. Добавил в него корицы на кончике ножа — кофе с запахом корицы особенно пришелся мне по вкусу — и немного густых свежих сливок.

С чашкой в руках я вышел на балкон и удивленно поежился. Утро было необычайно холодным для середины лета.

Ветер снова переменился. Теперь он дул с севера, безжалостно подгоняя редкие рваные облака. Они скользили по замерзшему небу как по льду.

Магия обычно защищала город от непогоды. Но иногда колдовство отступало, позволяя горожанам вспомнить, что они живут в северной Империи.

— Не замерзнет твоя клубника? — спросил я Игната, который вслед за мной вышел на балкон.

— Не должна. Мне господин Люцерн особое заклинание показал. Защитный купол называется. Под ним никакие заморозки не страшны.

— Значит, осваиваешь магию? — одобрительно улыбнулся я. — Скоро станешь настоящим волшебником.

— Полезная наука, — согласился Игнат. — Отчего же не освоить?

— А Елизавета Федоровна уже проснулась?

— Час назад. Она в кабинете. Сказала, что ей нужно поработать.

В голосе Игната мне послышалось легкое осуждение. Старик явно расстроился, что романтический ужин, который он устроил со всем старанием, не привел к закономерному результату.

— Что ж, приглашу ее к завтраку, — улыбнулся я.

Спустившись по лестнице, я постучал в дверь кабинета.

— Можно?

— Конечно, Александр Васильевич, — откликнулся из-за двери голос Молчановой.

— Доброе утро, Елизавета Федоровна, — сказал я, удивленно оглядывая кабинет.

Комната сильно изменилась. Она стала больше, в ней появилось еще одно окно, выходящее в сад. Возле этого окна стоял второй письменный стол, за которым сидела Елизавета Федоровна.

— Надо же, дом уже организовал для вас рабочее место, — улыбнулся я.

— Дом? — слегка покраснев, удивилась Елизавета Федоровна. — Я думала, что это вы.

Девушка выглядела как образцовый помощник. Она была в светло-сером костюме из-под которого выглядывала белая блузка. Огненно-рыжие волосы Елизавета Федоровна стянула в тугой хвост. Она казалась чуть старше своих лет — из-за сосредоточенного выражения лица.

— Вы же еще не знаете, — кивнул я. — Это не просто старый особняк. Он живой. Самое настоящее магическое существо. Этот дом заботится о своих жильцах и защищает их. А посторонних не пускает. Помните, что случилось со следователем Прудниковым?

— Помню, — кивнула девушка. — Я тогда сильно удивилась. Подумала, что он бесцеремонно устроил обыск.

— Нет, — рассмеялся я. — Это дом водил его по темным закоулкам.

— Вот почему мне так уютно в своей комнате, — задумчиво сказал девушка. — И вообще в доме. Здесь хорошо и безопасно.

Она посмотрела на меня и спросила, понизив голос:

— А дом нас слышит?

— Слышит, — улыбнулся я.

Елизавета Федоровна сложила руки на груди и подняла глаза к потолку.

— Спасибо за заботу!

Почувствовав короткую волну тепла, я ничуть не удивился. Это дом по-доброму усмехнулся, услышав ее слова.

Зато глаза Елизаветы Федоровны испуганно округлились.

— Он… он отвечает?

— Конечно, — рассмеялся я. — Это очень вежливый дом, ведь он принадлежит к графскому роду. А знали бы вы, как замечательно он играет в шахматы.

— Потрясающе, — улыбнулась девушка. — Я и подумать не могла, что так бывает. Интересно, каждый день моей новой жизни будет меня удивлять?

— Это целиком зависит от вас, — кивнул я. — А чем вы здесь занимаетесь?

На столе перед Елизаветой Федоровной лежало несколько листов бумаги. Частично они уже были заполнены аккуратным ровным почерком.

— Делаю записи всех вчерашних разговоров, — ответила Елизавета Федоровна. — Я подумала, что они могут вам пригодиться.

— Непременно пригодятся, — одобрил я. — Я не помешаю вам работать?

— Нет, Александр Васильевич, ни в коем случае. Я уже пишу о нашей встрече с господином Черницыным.

— Вы позволите взглянуть? — спросил я.

Взял несколько законченных листов и сел за свой стол. Начал читать, но услышал легкий скрип пера по бумаге и взглянул на девушку.

Елизавета Федоровна, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Ее лицо было сосредоточенно и спокойно.

Вечное перо само бегало по лежавшему на столе листу бумаги. Строчка, еще одна. Иногда перо замирало — видно, Елизавета Федоровна собиралась с мыслями. Потом острый кончик пера снова продолжал плести чернильные кружева.

Магия чистой воды! Или чистых чернил, так точнее.

Удивленно улыбнувшись, я принялся читать.

Елизавета Федоровна не только дословно передавала все разговоры. Она коротко, но емко описывала окружающую обстановку и даже выражения лиц. Неторопливо скользя взглядом по строчкам, я словно заново пережил вчерашний день. Даже вспомнил изумительный запах горячих пирожков с требухой, который ощущал возле кафе, где мы встретили инженера Изюмова.

Это были очень ценные записи. Они позволяли в спокойной обстановке воссоздать в памяти каждое слово, каждый жест, каждый взгляд.

Мало того — читая заметки Елизаветы Федоровны, я заново почувствовал настроение каждого, с кем вчера говорил. Отчаяние и злость инженера Изюмова, простодушное любопытство дворника, испуг и жалость Прасковьи Ивановны, расчетливый интерес управляющего отделением Имперского банка.

Ничем, кроме магии, объяснить это было невозможно. Да я и так чувствовал, что магический фон в комнате повышен.

— У вас настоящий магический дар, — негромко сказал я.

Елизавета Федоровна даже не отвлеклась от своих записей, и глаза ее остались закрытыми. Только щеки чуть покраснели.

— Благодарю вас, — ответила девушка. — Это очень необычное состояние.

Перо завершило строчку и с тихим стуком улеглось на стол. Елизавета Федоровна открыла глаза.

— Уверена, что раньше со мной ничего подобного не происходило, — сказала она.

— Если нам удастся увидеть статью, которую вы написали о Мясоедове, то у нас