выяснилось внезапно, что я по воинскому званию и дате производства в чин пятый по старшинству в трёх граничащих между собой районах. Очешуеть, как дед говорит. А к тридцати годам могу вообще стать старшим по чину в округе. Пока голова не закружилась от перспектив, надо как-то перейти на более приземлённые материи. Например:

— Как вы считаете, Андрей Андреевич, если устроить небольшой приём по поводу нового звания здесь, в имении, соседи не сочтут за попытку похвастаться? Не покажусь ли я выскочкой? Простите, что втягиваю вас в свои проблемы, но если вы, как старший и намного более опытный человек и добрый сосед сочтёте для себя возможным дать пару советов…

— Сочту, ещё как сочту! Советы у нас давать все любят, и я в том числе!

Было видно, что признание его старшинства, невзирая на чины, порадовало соседа и польстило ему. Ну, заодно и я укреплю образ скромного молодого человека. И, если верить барону Шипунову, такой приём будет не только допустим и уместен, но и вообще окажется отличной идеей! Особенно если дать приглашённым хотя бы две-три недели на подготовку.

Оставив гостя на попечение жён — обсуждать первые прикидки о дате и формате будущего приёма, сходил и переоделся в парадный мундир, чтобы ехать представляться в Дворянское собрание и в приёмную графа Сосновича. Да и в Минск, пожалуй, съезжу, чтоб два раза мундир не надевать. Увидев меня в парадном мундире, барон Шипунов только вздохнул с оттенком зависти:

— Уже и мундир построить успели?

— Нет, это подарок от командования.

На всякий случай не стал говорить, от кого именно, мало ли, и так у человека впечатлений море, аж распирает бедного. Посоветовав моим жёнам проконсультироваться лучше с его женой и невесткой, мол, они в приёмах лучше разбираются, Андрей Андреевич спешно откланялся. До Шипуново я ехал не торопясь за коляской соседа, выказывая уважение, а уже потом придавил педальку. Нет, всё же «Жабыч» намного шустрее фургона, хоть по сравнению с тем же лимузином Сосновича тот ещё сундук.

В Смолевичах фурор вышел тот ещё, что в Дворянском собрании, что в канцелярии графа. Чувствую, телефоны сегодня раскалятся, а кафе и ресторации сделают дополнительную кассу! А вот в Минске всего лишь гвардии капитан особого впечатления не произвёл — видали они карликов и покрупнее[2]. Даже пришлось немного подождать в приёмной. Правда, в отличие от моего первого приезда, когда я вступал в наследство, секретарь был куда как приветливей и любезнее, даже предложил кофе и свежую прессу. И меня эта любезность едва не погубила, как и новый мундир, оба чудом выжили, когда я чуть не подавился кофе, открыв свежий, сентябрьский номер журнала «Вокруг света». Ну, а как было не подавиться, увидев такое⁈

Оказалось, что я слишком равно радовался, что налёт журналистов на имение в день передачи пожарным дельталёта обошёлся «малой кровью». И что дед снова прав — ни одно доброе дело не останется безнаказанным! Тот самый журналист, который внимательно слушал Ульяну в семейном музее и который уехал в сторону Червеня оказался корреспондентом этого уважаемого журнала, точнее сказать — и его корреспондентом тоже. И подготовил материал аж на восемь страниц! Который в августовский номер войти просто не успел. И из этих восьми только две страницы посвящались событию, ещё одну в сумме составили фотографии с него, а пять оставшихся оказались заняты мной и немножко моей дружиной! Этот энтузиаст не поленился даже съездить в Чернову и снять «то самое поле» и нарисовать схему боя против волны. Хорошо хоть фотографий или зарисовок мин и миномётов не сделал, приняв ссылку на секретность, а то уничтожил бы всю операцию по дезинформации вероятного противника. Но и без того там хватало моментов, которые заставляли хвататься за голову! Нет, ничего такого, за что можно было бы выставить претензии и не соврал напрямую тоже ни в чём, но акценты!

Я настолько погрузился в изучение статьи и обдумывание возможных последствий, что чуть было не пропустил приглашение в кабинет. Секретарь даже спросил немного удивлённо:

— Неужели настолько интересный номер⁈

— Вы даже не представляете, насколько — во всяком случае, для меня! — Абсолютно честно ответил я. — Не подскажете, где можно приобрести несколько экземпляров?

Секретарь удивился ещё немножко сильнее, но адрес книжного, где продаются в том числе и журналы, подсказал, а к моменту выхода из кабинета даже схему проезда нарисовал.

В магазине нашлось пять экземпляров журнала, и я выкупил их все. Конечно, таким образом распространение нежелательной информации не остановишь, да и не в этом цель, думаю, все разойдутся с пользой для дела, и как бы даже маловато не оказалось. Ещё пока был в Минске — зашёл в банк с чеком от Имперской Канцелярии и зачислил денежную премию на семейный счёт. Величина суммы вызвала весьма умеренный ажиотаж, хоть подлинность чека и проверяли минут пять, но на этом и всё. Я же порадовался, что не пошёл в банк в Смолевичах, там бы это был «шок и трепет». И повод для обсуждений со слухами, которые запросто могли бы раздуть сумму хоть до миллиона.

Разумеется, заехал и в лабораторию, представиться по месту службы, пусть и вне штата. Этого требовали и вежливость, и приличия, и субординация, не говоря уж о том, что господин Пруссаков к подобным вопросам был чрезвычайно чувствителен. Коллеги по долгу службы прекрасно понимали, что такое секретность, потому удовлетворились краткой выжимкой, что чин и орден получены «за ряд работ по военно-инженерной линии». Конечно, формула награждения озвучивалась на открытом приёме, и свидетелей тому много, но в масштабах Империи пусть даже две сотни присутствовавших, это уже не то количество, чтобы всерьёз воспринимать возможность того, что один из них окажется вхож в нашу лабораторию. Точнее даже, что здесь окажутся сразу двое — я ведь тоже из числа тех примерно двух сотен! Да и если что — скажу, что просто не хотел хвастаться, тем более, что это правда.

Приехав домой я с порога заявил, бросая стопку журналов на диван в гостиной:

— Дорогие мои, у нас назревают большие проблемы!

[1] В нашем мире к 1917 году всех полковников во всех родах войск уравняли в шестом классе, но у меня некоторые отклонения, отсылающие в том числе к предыдущей редакции Табели и «Новой гвардии».

[2] Ирландская поговорка, причём достаточно старая, чтобы не быть анахронизмом и в предыдущем веке.

Глава 10

Уходя из