– Такая была идея. Я думаю, это можно сделать даже с технологиями, которыми мой народ уже владеет, только это очень сложно. Но ваш народ продвинулся гораздо дальше моего во многих областях. Вот я и подумала: может быть, ты знаешь какого-нибудь эксперта в этой области?

– Мэри, ты мне очень нравишься, но как тебе удаётся всё время находить трудности?

– В каком смысле?

– Решение твоей проблемы существует – идеальное решение. Но…

– Но что?

– Но оно запрещено.

– Запрещено? Почему?

– Из-за опасности, которую оно несёт нашему образу жизни. Есть такая женщина-генетик по имени Вессан Леннет. До недавнего времени она жила в Кралдаке.

– Это что?

– Город в трехсот пятидесяти тысячах саженей к югу отсюда. Но четыре месяца назад она ушла.

– Ушла из Кралдака? – переспросила Мэри.

Но Лурт покачала головой:

– Ушла отовсюду.

Мэри вскинула брови:

– О боже, ты хочешь сказать, что она покончила с собой?

– Что? Нет, она жива. По крайней мере, скорее всего. С ней невозможно связаться.

Мэри указала на левое предплечье Лурт:

– Ей нельзя позвонить?

– Нет. Я про это и говорю. Вессан ушла из нашего общества. Выдрала из руки компаньона и ушла жить в безлюдную местность.

– Почему она это сделала?

– Вессан была талантливым генетиком, и она разработала прибор, который Верховный Серый совет не одобрил. Местный Верховный Серый даже звонил и спрашивал моего мнения. Я не хотела, чтобы её исследования запрещали, но Верховный Серый совет посчитал, что у него нет иного выбора, принимая во внимание, что сотворила Вессан.

– Господи, ты говоришь так, будто она изобрела какое-то генетическое оружие!

– Что? Нет, конечно нет. Она не сумасшедшая. Прибор, который изобрела Вессан, – это… это «кодонатор», думаю, так его можно назвать. Его можно запрограммировать на выдачу любой последовательности дезоксирибонуклеиновой или рибонуклеиновой кислоты, какую только можно вообразить, вместе с соответствующими им белками. Всё, что ты можешь придумать, кодонатор Вессан может произвести.

– Правда? Вау! Это звучит как жутко полезная штука.

– Слишком полезная, по мнению Верховного Серого совета. Видишь ли, помимо многих других вещей он позволяет производить… я не уверена, есть ли у вас термин: полукомплекты хромосом, существующие в половых клетках.

– Гаплоидный набор, – сказала Мэри. – Двадцать три – прости, двадцать четыре хромосомы, которые находятся в яйцеклетке.

– Точно.

– И в чём проблема? – спросила Мэри.

– В нашей системе правосудия, – ответила Лурт. – Не понимаешь? Когда мы стерилизуем преступника и его ближайших родственников, мы предотвращаем производство ими гаплоидных наборов хромосом; таким образом они становятся не способными к размножению. Но кодонатор Вессан может позволить стерилизованному преступнику обойти наложенное на него наказание и передать свои гены следующему поколению, просто запрограммировав прибор на производство хромосом, содержащих его собственную генетическую информацию.

– И из-за этого прибор был запрещён?

– Именно, – сказала Лурт. – Верховный Серый совет приказал остановить исследования – и Вессан взбесилась. Сказала, что не может быть частью общества, подавляющего знание, и ушла.

– То есть… то есть Вессан живёт на самообеспечении?

Лурт кивнула:

– Это не так сложно. В юности мы все проходим практику и приобретаем необходимые навыки.

– Но… но скоро ведь наступит глубокая зима.

– Ну она наверняка построила себе хижину или какое другое убежище. В любом случае кодонатор Вессан – это то, что тебе нужно. Был построен лишь один прототип, прежде чем Верховный Серый совет его запретил. Разумеется, обычно у нас ничего не пропадает – компаньоны всё видят и записывают. Однако Вессан забрала прибор уже после того, как удалила своего компаньона, и без свидетелей. Прототип, скорее всего, существует до сих пор, и это, без сомнения идеальный инструмент для того, чтобы произвести такого гибридного ребёнка, которого ты хочешь.

– Если только я его отыщу, – сказала Мэри.

– Именно, – согласилась Лурт. – Если только ты его отыщешь.

Глава 14

В пытливом духе, благодаря которому «Игл» и «Колумбия», «Интрепид» и «Янки Клипер», «Водолей» и «Одиссей», «Антарес» и «Кити-Хок», «Фэлкон» и «Индевор», «Орион» и «Каспер», «Челленджер» и «Америка»[38]брали курс на Луну…

Установку постоянного компаньона должен был произвести неандертальский доктор. Перед операцией Мэри вернулась в здание над Дебральской никелевой шахтой, где ей по прибытии пристегнули временный компаньон, потому что застёжки можно было открыть только здесь. После этого в сопровождении двоих плотных неандертальских принудителей Мэри отвезли в больницу в Центре Салдака.

Хирург, женщина по имени Корбонон, была из поколения 145, примерно одного с Мэри возраста. Корбонон обычно занималась лечением сложных переломов, таких, какие можно получить в результате чрезвычайно неудачной охоты; в знании мускулатуры и нервных тканей с ней не мог сравниться никто.

– Это будет довольно непросто, – предупредила Корбонон. Временный компаньон лежал рядом на маленьком столике, подключённый к внешнему источнику питания; он не был пристёгнут к Мэри, но выполнял для неё перевод через динамик. Корбонон, очевидно, не привыкла к тому, чтобы её речь переводилась; она говорила громко, как будто Мэри могла понимать неандертальскую речь. – Ваша рука не так мускулиста, как рука бараста, из-за чего фиксация компаньона может быть проблематичной. Однако я вижу, что всё, что я слышала о глексенских пропорциях, правда: предплечье и плечо у вас одинаковой длины, и это даёт нам большую площадь для закрепления.

У барастов предплечья были заметно короче плеч. То же самое касалось голеней по отношению к бедрам.

– Я считала, что это рутинная операция, – сказала Мэри.

Бровь Корбонон была светлого, слегка рыжеватого цвета. Она взмыла вверх.

– Рутинная? Нет, если речь идёт о вживлении первого компаньона взрослому человеку. Конечно, когда компаньоны только появились почти тысячу месяцев назад, в основном они вживлялись взрослым людям, однако хирурги, которые это делали, уже давно умерли. Нет, в наши дни такая операция выполняется очень редко – обычно когда человек теряет руку вместе с имплантом, установленным в детстве.

– Ах, – сказала Мэри. Она полулежала в чём-то, что отдалённо напоминало зубоврачебное кресло со стременами, – по-видимому, многоцелевая операционная платформа. Её левая рука лежала на маленьком столике, который высовывался из бока кресла. Внутренняя часть руки была протёрта чем-то, что явно не было спиртом, – это была розовая жидкость с кислым запахом, по-видимому, также служащая для дезинфекции. И всё же Мэри была неприятно удивлена тем, что Корбонон не надела маску.

– Наши хирурги обычно закрывают нос и рот специальной тканью, – обеспокоенно заметила Мэри.

– Зачем? – спросила Корбонон.

– Чтобы не заразить пациента и чтобы пациент не заразил их.

– С таким же успехом я могла бы работать вслепую! – заявила Корбонон.

Мэри уже собралась спросить, что она имеет в виду, но тут до неё дошло: