class="p1">Она упала на колени и замерла, сжав тонкие губы.

Я опустился на корточки и посмотрел ей в глаза.

— Ты пыталась меня убить.

Ирина тяжело сглотнула, но промолчала. Теперь даже оправдываться не пыталась.

Я шагнул вперёд, схватил её за воротник и рывком бросил на землю. Она вскрикнула, но не сопротивлялась. Теперь она была побеждённой.

Я не убил её. Не потому что жалел. Просто у нас был Палыч, которого нужно было вытащить, и драгоценные секунды не стоило тратить на неё. Я резко развернул её на живот и без лишних слов связал ей руки.

Палыч был без сознания. Екатерина пыталась хоть как-то стабилизировать его состояние, но он терял слишком много крови. Я поднял его на руки, чувствуя, насколько он лёгкий.

— Уходим, — сказал я.

Мы двигались быстро. Остальные бойцы молчали. Никто не задавал вопросов. Все просто шагали вперёд, словно ничего не произошло.

Мы вышли наружу. Воздух казался тяжелее, чем раньше. Я ощущал, как знакомое оцепенение медленно накатывает на меня. Туман. Он возвращался в мое сознание. Я стиснул зубы, напряг все мышцы, но… полностью сопротивляться я ещё не мог.

Глава 16: Возвращение в лагерь

Мы вышли наружу.

Серое небо нависало над нами, влажный морской воздух смешивался с запахом гнили и йода. На фоне затихшего океанариума стояли новобранцы из третьей группы и три бойца-"робота", абсолютно невозмутимые, словно мы только что вернулись не с боя, а с прогулки. Они даже не выглядели обеспокоенными — ни напряжения, ни любопытства. Будто и не было смертей, боя, хаоса. Их лица оставались такими же каменными, как в тот момент, когда мы впервые увидели их в лагере.

Один из них шагнул вперёд, холодно скользнул взглядом по нам, словно сверял что-то в голове, потом равнодушно спросил:

— Объект ликвидирован?

— Да, — ответил кто-то из наших. Голос звучал глухо, будто слова застревали в горле. — При устранении мы потеряли…

— Подробности не важны. Возвращаемся в лагерь.

Я моргнул. Всё? Никаких вопросов? Я шагнул вперёд, осторожно опуская Палыча на траву, не давая себе замолчать.

— А потери вас не интересуют? Двое из вашей грёбаной "основы" мертвы. ВАШИ люди мертвы.

Робот даже не повернул головы.

— Это не имеет значения. Объект ликвидирован. Возвращаемся.

Что-то внутри меня дёрнулось. Я сделал ещё шаг, сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

— А может, объясните, какого хрена там происходило? Эти двое вели себя как психи. Они убили нашего бойца просто потому, что он струсил. Вам плевать на это? На то, что мы потеряли людей?

Молчание. Они даже не смотрели в мою сторону. Как будто я просто сотрясал воздух, как будто мои слова не существовали в их мире.

Я стиснул зубы, пытаясь удержать злость под контролем.

— А Палыч? Он ранен! Вы его тоже просто спишете? — голос сорвался на глухой рык.

Робот скользнул по нему взглядом, равнодушно и пусто.

— Возвращаемся.

Я чувствовал, как внутри всё закипает. Голова была ясной, словно контроль, который давил на меня все эти дни, ослабел после боя, но их холодное безразличие било по нервам сильнее, чем любой мутант. Я хотел продолжить, но Виктор резко толкнул меня локтем в бок.

— Бесполезно, — бросил он. — Они не ответят.

Я сделал глубокий вдох, разжал кулаки. Чёрт.

Роботы развернулись, двигаясь к машинам. Мы пошли следом. Виктор, молча и без лишних слов, поднял Палыча и понёс его в Урал. Кто-то шептался позади, кто-то молчал. Вся группа двигалась словно в оцепенении. Кто-то из новобранцев украдкой взглянул на тела, которые оставались в океанариуме, но никто даже не предложил их забрать. Их уже словно не существовало.

Я в последний раз оглянулся на океанариум. Тёмное здание возвышалось над нами, его окна казались чёрными провалами, в которых что-то наблюдало за нами из глубины. Я чувствовал, что внутри осталось нечто большее, чем просто мёртвый мутант. Ощущение не проходило, липло к коже.

Рядом со мной кто-то прошептал:

— Это ненормально…

Я даже не посмотрел, кто это сказал. Потому что уже знал: да, это всё пи…ц как ненормально.

Но в тот момент мне ещё казалось, что я могу это понять. Что, если копнуть глубже, я найду объяснение. Только мне не дали этой возможности.

Мы забрались в машину, задний борт с глухим стуком захлопнулся, отрезая нас от серого неба. Двигатель загудел, машина тронулась с места, увозя нас прочь.

Я чувствовал, как в голове что-то постепенно затухает. Как мысли, которые только что кричали во мне, становились глухими, незначительными.

* * *

В Урале было душно. Запах крови, металла и пота смешивался в едкую смесь, прилипая к коже. Машина тряслась на ухабах, раскачиваясь на каждой яме, но никто не жаловался. Никто не говорил вообще.

Я сидел рядом с Палычем, держа его за плечо, чтобы он не заваливался вбок от толчков. Он был бледным, почти белым, а его грудь медленно поднималась и опускалась, будто ему приходилось напоминать себе дышать. Его военная форма насквозь пропиталась кровью, а бинты, которыми Виктор пытался заткнуть рану, уже давно промокли насквозь. Он выглядел так, словно понимал, что это бесполезно.

— Держись, старик, — тихо сказал я, хотя сам не верил в эти слова.

Палыч слегка улыбнулся, приоткрыв мутнеющие глаза.

— Да уж… держусь как могу… — его голос был хриплым, но в нём всё ещё сквозило что-то тёплое, почти шутливое.

Я стиснул зубы. Он понимал. Он всё прекрасно понимал.

— Больно? — спросил Виктор, глядя на него исподлобья.

Палыч помолчал, потом чуть качнул головой.

— Нет… Уже нет. — Он прикрыл глаза на пару секунд, будто собирался с мыслями. — Знаешь, Марк… Всегда думал, что если доживу до такого момента, то вспомню что-то важное. Типа смысл жизни найду. Или скажу что-то, что все потом повторять будут, как мудрость старика… — он хрипло усмехнулся, но тут же поморщился. — А в голове только компот.

Я моргнул.

— Компот? — переспросил я, думая, что ослышался.

— Ага… домашний… с пенкой сверху… в детстве мать варила. — Он сглотнул, дыхание стало чуть слабее. — Почему, когда помираешь, думаешь не о чём-то великом, а о всякой ерунде? Как сосед гнался за тобой с веником, когда ты украл у него вишню… Или как котёнка впервые на руки взял…

Он замолчал, взгляд его сфокусировался на мне, стал жёстче.

— Слушай… Ты ведь выживешь. Я знаю. — Его пальцы дрогнули, будто хотел схватить меня за руку, но сил не хватило. — Я не знаю, что там в этом лагере на самом деле, но ты… ты не ведись.