просто масса сил на преодоление их сопротивления. Если принять ваше предложение, госпожа, то история повторится, пойдя на второй круг. Вы же не сделаете меня самой главной в своём фонде, ведь так?

— Желаешь быть первым лицом?

— Если впредь не хочу впустую тратить свои силы, то да.

СунСиль несколько секунд оценивающе смотрит в ответ.

— Не забыла, где сейчас находишься? — интересуется она. — Неужели не жалко пяти лет жизни?

— Почему же? Жалко. Но если откажусь от своего решения быть лидером, — на воле меня ждёт такая же тюрьма. Говори это, делай как сказали, будь вечно благодарна за то, что на тебя хотя бы смотрят. Зачем мне такое? Я не для того родилась, чтобы всё время бороться с идиотами.

— «Идиотами»? Как я понимаю, все, кто вокруг тебя, — это они?

— Совершенно нет, госпожа. Окружающие переходят в их разряд лишь после того, как пытаются заставить меня делать правильные, в их понимании, вещи. До этого момента, по умолчанию, все люди — нормальные.

СунСиль с выражением печали на лице качает головой.

— Вижу, девочка, тебе в жизни уже много всего досталось, — говорит она. — Жаль, конечно, что добро вызывает у тебя подозрение и неприятие, но моей вины здесь нет. Виноваты в этом те, кто был рядом с тобой. Твоё ожесточение вполне понятно, но если последуешь за ним, ничего хорошего из этого не получится. Пять лет — большой срок. Проведённые в тюрьме, они уничтожат весь твой талант, превратив тебя в простую неудачницу. Другого варианта здесь быть не может.

— Будущее туманно и неопределённо, — заявляю я. — Никто не знает, что может случиться завтра. А давать прогноз на пять лет — это вообще бессмысленно.

— Вижу ты находишься в угнетённом эмоциональном состоянии и пытаться сейчас достучаться до твоего разума — бесполезно. Поэтому я не стану этого делать. Но всё же, по возможности, попрошу подумать над моими словами. Пока ты будешь это делать, я постараюсь восстановить твоё доверие к людям. Скоро ведь будет слушание о драке в «Анян», не правда ли?

— Да, госпожа.

— Так вот. Когда в суде всё решится для тебя благоприятным образом, знай –я приложила к этому частичку своих сил.

Хм, даже так? То ли ей это ничего не стоит, то ли я ей нужен позарез. А скорее — и то, и другое, вместе взятое…

— Спасибо, госпожа, за вашу заботу о моей судьбе, — с поклоном благодарю я.

Хотя своего решения в отношении работы в фонде лучшей подруги президента менять не намерен, но почему бы госпоже СунСиль не дать себя проявить? Я ничего у неё не просил, — сама предложила. А хоть какая-та поддержка лишней не будет совершенно. К тому же, расстаёмся вроде нормально, без обид. Можно и поклониться.

— Будь умной, ЮнМи, — советуют мне, когда я выпрямляюсь. — Обещай хорошо подумать над моими словами.

— Обещаю, госпожа. — отвечаю я.

(позже, в кабинете начальницы «Анян»)

— Я сказала госпоже СунСиль, что подумаю над её предложением, — говорю я, закончив короткий рассказ о встрече с неожиданной посетительницей «Анян».

О своём отказе от сотрудничества говорить не стал, решив, что ни к чему. Передал любопытствующей госпоже НаБом суть состоявшейся беседы, как говорится, в целом, и всё на этом.

— Обещала подумать? — удивляется начальница. — Хочешь провести пять лет в тюрьме?

— Соглашаться сразу нельзя, — с выражением «вы что, не понимаете?» глядя на собеседницу, объясняю я. — Не обсудив условий, не видя договора. Наниматель может решить, что претендент находится в безвыходном положении.

— Разве ты находишься в каком-то другом положении? До сегодняшнего момента я считала твою ситуацию безнадёжной. Но у тебя, оказывается, есть своё виденье на это счёт, да?

— Многое зависит от точки зрения на проблему, госпожа. — уклончиво объясняю я.

Начальница неодобрительно качает головой.

— Госпожа СунСиль сказала, когда вновь планирует встретится с тобой?

— Нет. Она сказала: «до встречи», — и ушла.

— Что-то много вдруг стало у меня гостей, — говорит она, взяв со стола конверт и подняв его вверх. — Вот. Из департамента полиции прислали. Уведомляют о твоей встрече с инспектором комиссии по делам несовершеннолетних. Госпожой АйЮ…

— «АйЮ»? — удивляюсь я. — Ей-то зачем это надо?

Пожимая плечами НаБом небрежно бросает конверт обратно на стол.

— Может, дело в твоих наградах? Как там у вас, в шоу-индустрии делается? Пиар и всё такое.

Пару секунд обдумываю услышанное и нахожу высказанную гипотезу имеющей право на существование. Не представляю, как можно на мне хайпануть в текущей ситуации, но других причин для встречи не нахожу.

— Я могу отказаться? — спрашиваю я.

— Нет. Это не частный вопрос, а работа комиссии по делам несовершеннолетних.

— Понятно.

— Ещё, — это будет шоу. Департамент уведомил, что вместе с АйЮ направляет в «Анян» свою съёмочную группу из отдела взаимодействия с общественностью.

«Точно будет на мне баллы зарабатывать, — думаю я об АйЮ. — Хваткая девка. Ни крошки не упустит из того, что можно заработать. Как бы мне поднасрать её светлым устремлениям?»

— Серьёзное учреждение, за которое я отвечаю, постепенно превращается непонятно во что, — произносит НаБом, глядя мне в глаза.

— В этом нет моей вины, — не отводя взгляд, отвечаю я.

— Одним своим присутствием ты создаёшь вокруг себя движение. Хорошо, я поняла. Можешь идти.

— Слушаюсь, госпожа начальница!

Лепесток девятый унесён ветром…

Десятый щелчок зубами

Время действия: двадцать третье января, вечер

Место действия: исправительное учреждение Анян

Сижу, в монитор компьютера гляжу. Указание начальницы «Анян» — «предоставлять заключённой Пак ЮнМи вечернее время для работы на компьютере», исполняется сотрудниками исправительного учреждения неукоснительно. Можно даже сказать, — до маразма доходит. Вот сейчас мне нет никакой необходимости проводить время в сети. Отклика от книгоиздателей не получено, поэтому отсиживать зад перед монитором бессмысленно. Но «старший приказал!» и надо ли оно тебе, или не надо — без разницы. Сиди и делай, раз сказано! Тюрьма, однако…

Впрочем, я тоже не лыком шит! Мог ведь заняться чем-нибудь полезным, в копилку знаний себе чё-нить положить, но вместо этого маюсь ерундой, «сетевым серфингом». Отдыхаю. День сегодня был трудный, завтра будет не менее проблемный. Вот кого не хочу лицезреть, так это АйЮ…

… Солли, Солли… Сольдо… «Десять сольдо, маленький деревянный человечек!»

На глаза попадается странно звучащее имя, вызывая воспоминания о Буратино, когда он, желая купить билет на представление в драном шатре театра Карабаса-Барабаса, толкал с рук свою «прекрасную азбуку».

Перехожу по ссылке, желая увидеть, как « Солли демонстрирует идеальное тело, покусывая подсолнух!» Интересно, какое оно — «идеальное тело»?

Оказываюсь на странице сайта, смотрю. Ну… Чего-то невероятного — не вижу, но сиськи вполне себе. Впрочем, при более пристальном изучении там определяется не грудь, а какое-то жуткое бюстье…

Странная, в общем, композиция. Выношу окончательный вердикт, детальнее рассмотрев изображение. Какую цель преследовал фотограф, создавая образ и настроение, — совершенно непонятно.

Переношу внимание с фото на комментарии людей, тоже побывавших на страничке и тоже посмотревших.

[*.*] — Если она решила, — раз в лифчике, то стоит расстегнуть ширинку? [*.*] — А потом она будет ныть о том, что её якобы насилуют.

[*.*] — Кажется, она считает себя главной героиней какого-то лоли фильма.

[*.*] — Почему она продолжает жить подобным образом?

[*.*] — Я не имею ничего против отказа от ношения лифчика, но тут Солли реально немного перегнула. Я часто завидую ей за то, что она проживает свою жизнь так, как хочет, но когда я вижу фотографии вроде этой, то правда не знаю, что с ней не так. Она сидит с расстегнутой ширинкой и пьяным выражением лица, покусывая подсолнух. Солли ведь уже в том возрасте, чтобы сообразить, что другие люди могут сказать об этом. Не понимаю, зачем она опускает свой имидж до уровня мерзких сплетен.

Похоже, Солли — достаточно известный публике персонаж, — делаю вывод, пробежав глазами по комментариям. — А кто она, вообще, такая?

Тыкаю мышкой на следующую ссылку с названием « Невинная сексуальность. Солли хвастается своей осиной талией» и упираюсь взглядом в соски, торчащие сквозь ткань топа.

Бодренько! — оценив «картину в целом», решаю я и перехожу к комментариям.

[*.*] — Терпеть не могу, когда