— Куда там, — Леха махнул рукой, будто отгоняя муху. — Отец рубанул — раз в военные подался, так и ишачь как мужик. Все лето на заводе спину гнул, токарем подрабатывал. Руки до сих пор помнят станок.

К нам подтянулись Пашка Рогозин и Колька Овечкин. Пашка выглядел так, словно его только что разбудили — глаза мутные, волосы торчком. А Колька, наоборот, светился, как начищенная пуговица.

— Парни! — Колька потер ладони, аж искры полетели. — Я так истосковался по нашим занятиям! Дома совсем закис, мать с утра до ночи на картошку гоняла.

— Ну да, Овечкин, — Пашка усмехнулся криво, — ты у нас спортивная машина. Тебе бы только носиться да скакать.

— А что в этом плохого? — Колька вскинулся, как петух. — Лучше твоей физики с математикой, от которой мозги плавятся.

Так переговариваясь, мы устроились в привычной казарме. Второй курс — уже не салаги, знаем все закоулки, все капризы начальства. Но расслабляться нельзя — программа давит все сильнее, как пресс.

И уже на следующий день занятия накрыли нас, как лавина. Первой парой — физика у майора Павлова. Он вплыл в аудиторию своей неторопливой походкой, бросил на стол потрепанный конспект и окинул нас взглядом, от которого хотелось съежиться.

— Товарищи курсанты, — голос его резал воздух, — надеюсь, за лето вы не растеряли знания о законе Ома и расчете сопротивления проводника?

— Семенов, выручай, ты же у нас мозговитый, — Леха толкнул меня локтем так, что ребра заныли.

— Сам шевели мозгами, — прошипел я. — Не грудной младенец.

Майор поймал наш шепот, как рыбак — рыбу на крючок.

— Курсант Форсунков! Расскажите-ка нам о зависимости сопротивления от температуры.

Леха взволнованно вскочил.

— Товарищ майор, при повышении температуры сопротивление… э-э-э… растет?

— Правильно, но звучит неуверенно, как мычание теленка. Садитесь! Курсант Семенов, дополните ответ товарища.

Я поднялся, чувствуя, как все взгляды впиваются в спину.

— Товарищ майор, сопротивление металлических проводников увеличивается с ростом температуры по линейному закону. Причина — усиление колебаний атомов кристаллической решетки.

— Вот так надо отвечать. Четко, как автоматная очередь. Садитесь!

После физики же нас ждала радиационная, химическая и биологическая защита. Подполковник Черенков — человек, от которого веяло стальным холодом. Он объяснял устройство противогаза ГП-5, рассказывал о поражающих факторах ядерного взрыва так, словно сам их видел.

— Товарищи курсанты, вбейте себе в головы раз и навсегда — ваша жизнь и жизнь подчиненных висит на волоске от того, насколько крепко засядут в мозгах эти знания. Войны это — не романтика с пулями и снарядами. Это химическая смерть, биологическая зараза, радиоактивный ад на земле.

— Товарищ подполковник, а сколько времени защитного действия у противогаза ГП-5? — Колька взметнул руку, словно штык на атаку.

— Дельный вопрос, курсант Овечкин, — подполковник кивнул с одобрением. — При концентрации отравляющих веществ не выше пороговой — до шести часов беспрерывной работы.

В общем грызли мы гранит науки, как могли. А после обеда нас ждала огневая подготовка — мое любимое дело. Капитан разложил на столе автомат и принялся объяснять устройство, чтобы мы повторили все хорошенько.

— Семенов! — рявкнул он. — Покажите товарищам неполную разборку автомата.

Я подошел к столу, взял автомат — металл еще хранил тепло от предыдущих рук. И пальцы заработали сами — отделил магазин, извлек пенал с принадлежностями, снял крышку ствольной коробки. Возвратная пружина с направляющим стержнем, затворная рама с затвором, газовая трубка со ствольной накладкой — все летало в руках, как в замедленном кино.

— Время? — бросил капитан сержанту.

— Тридцать две секунды, товарищ капитан!

— Сойдет, Семенов, но можно резвее. Кто следующий?

Пашка пошел к столу, но руки у него тряслись — почти минута мучений. Леха же справился за сорок пять, а Колька — за тридцать восемь.

— Рогозин, — капитан смерил Пашку взглядом, от которого тот сжался. — Вам тренироваться и тренироваться. Автомат должен разбираться вслепую.

— Есть, товарищ капитан! — Пашка вытянулся, но голос дрогнул.

А вот уже следующий четверг нам врезался в память, как осколок — физподготовка. Старший лейтенант объявил войну — полоса препятствий на время, командами.

— Товарищи курсанты, сегодня взводы идут стенка на стенку. От каждого — четверка лучших. Полоса — ров два с половиной метра, забор два метра, стенка с проломами, лабиринт, колодец, балансир. Время — от старта первого до финиша последнего. Кто быстрее — тот и прав.

Нас — меня, Леху, Пашку и Кольку — сколотили в команду. Против нас выставили Витьку Сомова, Гришку Белова, Толика Жукова и Андрея Макарова — ребят крепких.

— Парни, — я отвел наших в сторону, — думать надо головой. Колька, ты прыгаешь, как блоха — тебе ров. Леха — забор твой. Пашка, ты худой — тебе лабиринт. А я беру стенку и балансир.

— А может, по-другому? — Леха почесал затылок. — Давайте все вместе, друг дружке поможем.

— Ерунда! — Колька махнул рукой. — Только время потеряем. Сенька правильно мыслит — каждый за свое дело.

— Товарищи курсанты! — рявкнул старший лейтенант. — К старту!

Мы выстроились у линии и соперники тоже заняли позиции. Витька Сомов что-то шипел своим, глаза горели, как у волка.

— На старт! Внимание! Марш!

Колька сорвался с места, как пуля. К рву — разгон, прыжок — чисто, без касания. Я же рванул к стенке. Деревянная громадина метра три высотой, два пролома — один на уровне груди, второй почти под самым верхом. Я протиснулся сквозь нижний пролом, рывком поднялся и одолел верхний. Оглянулся — соперники дышали нам в затылок, но все равно шли почти вровень.

Леха уже летел к забору. Разогнался, оттолкнулся — и вцепился в верхний край мертвой хваткой. Подтянулся, перекинул ногу, спрыгнул на ту сторону.

— Давай, Пашка! — рявкнул я.

Пашка нырнул в лабиринт. Самое поганое препятствие — проползти по узким щелям между досками, не задев ни одной. Но он прошмыгнул быстро. А теперь моя очередь — колодец и балансир. Колодец зиял ямой в два метра с узким горлом наверху. Прыгнул вниз, оттолкнулся от дна — и вцепился в край. Подтянулся, да выкарабкался.

Балансир же — пятиметровое бревно на полутораметровой высоте. Одна ошибка — и полетишь вниз. Встал на бревно, пошел быстро, но осторожно, руками ловя равновесие.