его звук падения. Неизвестный валится на мат, и я мгновенно наклоняюсь, срывая с его лица капюшон.

Шон. Боже, это его лицо – живое, реальное, такое знакомое. Он смотрит на меня снизу вверх с болью и удивлением.

– Я просто хотел помочь… – сдавленно шепчет он.

Его слова проникают в меня, словно раскалённое лезвие. Помочь? Почему он здесь? Почему они все здесь?

Я снова оглядываюсь на тех, кто ещё секунду назад стоял на ринге. Теона. Юлин. Финн. Их больше нет. Только пустота и холод, проникающий в вены, затуманивающий разум, сковывающий оцепеневшие мышцы.

Шон тянет руку, чтобы подняться, но что-то в его глазах заставляет меня отступить. Я хочу спросить, что он здесь делает, но слова застревают в горле. И в этот миг в белом стерильном пространстве что-то ломается, стекла покрываются трещинами, а лазурное небо за стенами затягивает черными грозовыми тучами.

В панике я обвожу взглядом потемневший зал, чувствуя, как моё дыхание становится рваным. Остальные тоже исчезли, словно кто-то невидимый стер их ластиком одним взмахом руки или силой своего желания.

Я совсем одна. Мелкая дрожь сотрясает заледеневшее от страха тело, в голове шумит, ужасающий треск стекла перекрывает все другие звуки.

– Что всё это значит, папа?! – с моих губ срывается глухой крик, когда я оборачиваюсь к отцу.

Но его тоже больше нет. Там, где он только что стоял, теперь находится другой человек, облаченный в длинный белый плащ. Высокий, атлетически сложенный, с пепельными волосами, струящимися по плечам. Бледная кожа его лица словно светится изнутри. Брови и ресницы такие же белые, будто отражение снега под лунным светом, лишь подчеркивают его безмолвную красоту и странную непринадлежность к человеческому облику, как и его глаза, что горят ярким жёлтым огнем, в глубине которого пульсируют черные вытянутые зрачки. На чувственных губах играет хищная, завораживающая улыбка.

Я не могу отвести взгляд. Он прекрасен и страшен одновременно. Внутри меня поднимается странное незнакомое чувство – смесь ужаса, восхищения и неотвратимости.

И тогда я слышу шепот. Нет, он не говорит вслух. Его слова звучат прямо в моей голове, как лёгкий шелест, растекающийся в порабощенном сознании. Глубокий, проникновенный, пробирающий до костей…

– Аристей идёт за тобой, Ари…

Я хочу закричать, хочу отвернуться, но не могу. Его слова парализуют меня, завораживают… Свет меркнет, стеклянные стены разбиваются на миллиарды осколков, которые вонзаются в мою кожу, но я не испытываю боли, только всепоглощающий холод. Каждая частица прозрачного стекла, словно пропитанная ядом, впивается глубже, разрывая тело и разум. Я мысленно воплю о помощи, воздух застревает в лёгких, губы отчаянно хватают кислород. Белоснежный пол трескается под ногами, превращаясь в зияющие провалы. Я слышу нарастающий гул, словно тысячи голосов кричат одновременно, но не могу различить ни слова.

Существо в белом делает шаг вперед и застывает, словно монолитное изваяние среди бушующего хаоса. Горящие желтые глаза неотрывно наблюдают, дотла выжигая мою душу. Я пытаюсь отвести взгляд, но он не позволяет. Его лицо – сочетание пугающей красоты и безжалостной жестокости. Его улыбка – орудие пытки, заставляющее содрогаться от ужаса.

– Кто ты? – задыхаясь, хриплю я.

Он медленно склоняет голову набок, словно сытый хищник, лениво изучающий свою жертву. Я чувствую, как невидимая сила обвивает меня, ударяя в грудь, едким жаром опаляя легкие. Моё сердце бьётся быстро и отчаянно, как пойманная в силки птица.

– Я – Аристей, – его голос резонирует мягко и вкрадчиво. – Твоя судьба. Твое будущее. Твоя жизнь…, если захочешь. Или смерть. Другого не дано. Выбирай правильно, Ариадна Дерби.

– Нет! – срывается с моих губ. – Ты сон. Тебя не существует.

Он улыбается шире, его желтые глаза вспыхивают ярче, как будто мои мучения доставляют ему несравнимое удовольствие. Его ослепительно-белые волосы едва уловимо колышутся, подчиняясь невидимому порыву ветра, а окружающая тьма становится гуще, обволакивая всё вокруг.

– Я близко, – шёпот звучит как обещание, от которого кровь стынет в жилах. – Очень близко.

Его фигура начинает растворяться, сливаясь с окружающим мраком, оставляя после себя только всполохи от его глаз. Горящих, пронизывающих, порабощающих волю и мысли…»

– Аррри… – рычащий голос врывается в мое сознание, усиливая внутреннюю дрожь. – Проснись, Дерби! – легкий удар ладонью по щеке внезапно выдергивает меня из самого жуткого в моей жизни кошмара. – Открой глаза! Сейчас же!

Глава 33

– Смотри на меня и дыши! Дыши!

Приказы. Требования. Жесткий ультимативный голос. Крепкие пальцы на моих плечах, теплое дыхание на лице.

Дым. Кровь.

Смерть…

– Харпер, – выдыхаю я, распахивая глаза.

Холодный пот стекает по вискам, дыхание сбивчивое, как после долгого забега. Тьма вокруг такая же непроглядная, как и до того момента, когда я погрузилась в сон. Страшный, чудовищный сон, отголоски которого все еще бьются в колотящемся на разрыв сердце. – Я не могу…

– Чего ты не можешь? – хмуро интересуется мужчина, приподнимая меня за плечи и заставляя сесть.

– Ты сказал: «Смотри на меня». А я не могу… Темно, – сбивчиво объясняю я. – Мне приснился кошмар.

– Я понял. Ты кричала, – отзывается Харпер, не торопясь убирать руки, но я не в том состоянии, чтобы заострять на этом внимание.

Мы, вообще-то, спали в одной кровати. Так что к черту церемонии. Я бы даже от обнимашек сейчас не отказалась, но где «обнимашки» и где Харпер. Смешно же, правда?

– Что именно я кричала?

– Ты не помнишь?

– Нет, стала бы я спрашивать. И включи, наконец, свет!

– Это приказ? – холодно уточняет он.

– Просьба, – на всякий случай снижаю тон.

– Ты проспала не больше двух часов. До подъёма еще три.

Невыносимый тип. С ним просто невозможно разговаривать не огрызаясь. Это само собой получается. В ответ на его непробиваемую манеру общения.

– Ответ на твой вопрос: – Аристей, – неожиданно добавляет майор, и мои руки снова начинают мелко дрожать, а сознание накрывает паникой.

– Что? – едва ворочая языком, переспрашиваю я.

– Ты кричала: «Аристей» – в его голосе появляются стальные нотки. Впрочем, они никуда и не исчезали. – Повторяла это слово десятки раз. Что оно значит?

– Имя… Мне кажется, имя, – тряхнув головой, бормочу я, невольно принюхиваясь. Мне не показалось – от Харпера несет дымом. И он сидит на моей половине кровати, как будто… – Ты куда-то уходил?

– Пришлось отлучиться ненадолго, – коротко поясняет он. – Так что насчет «Аристея»?

Меня передергивает, вернувшийся ужас накатывает волнами, я снова детально переживаю увиденный во сне кошмар. Озноб пробегает по позвоночнику, сердце бьется с перебоями, подсознательный страх сдавливает горло. Перед глазами возникает ужасающее в своей идеальности лицо: волосы белые, как пена на гребешках волн, мерцающая кожа и горящие хищные глаза, смотрящие в самую глубь моего разума и разбивающие душу на атомы.

Можно ли объяснить и описать то, что не должно существовать в природе? Можно ли не сойти с ума, допустив хотя бы мизерную вероятность того, что это творение,