Голос был такой, каким она его запомнила: напряженный, немного печальный – родной голос. Слова прозвучали четко и врезались в ее сознание, как образы, вернув с неожиданной отчетливостью видение большого зала – Майкла, сидящего за длинным пультом, узкую комнату.

«Не плачь, – сказал он ей тогда. – Знаешь, кажется, я понял – я…»

– …люблю тебя.

Воспроизведение закончилось, и лампочка перестала мигать. По щекам Анны побежали слезы. Из груди, изнутри, из самого сердца поднималась боль, и нельзя было это остановить. Она сжала зубы, голова закружилась, а мысли стали путаться и разбегаться, как опавшие листья на осеннем ветру. Дрожали руки.

Анна сняла рацию с записывающего устройства и нажала на кнопку.

– Я слышу тебя, Майкл…

Она заплакала, роняя слезы на праздничное платье.

– Ты говори. Говори со мной! Не бойся – я буду ждать. Всегда. Всю жизнь. Я тоже – очень – люблю тебя – Майкл!

Дуглас повернулся и посмотрел в темноту длинного коридора туда, где находилась комната его сына. Анна рыдала у себя в студии. Он ощутил пустоту, огромную, как море – молчаливую, угрюмую Пустошь.