Я повернулся к ней и заметил:

- Ересь – слишком старомодное слово для столь прогрессивного общества.

- Просто я уже какое-то время наблюдаю за вами, и мне кажется, что вы нездешний. Я бы даже сказала, не из нашего мира. Вот и подумала, что какое-нибудь старомодное слово расположит вас к разговору.

- Не из вашего мира? А почему ты так решила?

- Вы явно не отдыхаете, но и не торопитесь никуда. Ваш взгляд не сосредоточен, а изучающе блуждает. А ещё вы слушаете эту рекламу.

Я глянул на голограмму следом за ней и ответил:

- Дары технологий удивляют. Я бы не прочь узнать, каких высот достигло ваше общество.

- Да разве ж это высоты? Наше общество находится в моральном упадке. Удержать финансовую стабильность очень сложно. А если оступиться, то можно легко сорваться вниз, скатиться в нищету. В таком случае лучше сразу умереть.

- Почему же? Разве прогресс обесценивает жизнь? Мне кажется, наоборот, всеми этими дарами можно наслаждаться вечность.

- Я бы поспорила. Но просто, если ты потерял всё и стал нищим, то, - она с мрачным лицом глянула на глашатая Зарунды, - Первосвященник заберёт тебя для того, чтобы ставить опыты. Когда-нибудь я найду доказательства существования рахча́нов и сокту́ков. Тогда наш всеми горячо любимый и многоуважаемый глава Зарунды, наконец-то, будет свергнут.

- Почему же? Из той ереси, что несёт эта голограмма, выходит, что он предлагает людям технологии, основанные на межпространстве.

- Это всё обман. То, что предлагает Первосвященник, не по карману простым жителям. Его товары и услуги нацелены лишь на богатых. Людям, на подобии меня, там нечего делать.

- Но это же неразумно. Зачем предлагать то, что никто не может себе позволить?

- А потому, что соблазн слишком велик. Тем более реклама. Научно доказано, что, если постоянно говорить только положительное о какой-то вещи, то она, в конце концов, станет привлекательной. Так и здесь. На каждом углу Хаали́сии ты будешь слышать одно и то же: «Передовые иэтэспилиовые технологии доступны, как никогда. Никакого ксерота, никакого искажения фазы. Только межпространство и ты». Сходил на работу – это раз, вернулся с работы – это два, пошёл отдохнуть – это три, вернулся – это четыре. Пять рабочих камха́рдов – это уже двадцать. Если представить, что каждый раз, как ты слышишь эту рекламу, твоё желание воспользоваться услугами Зарунды возрастает на 0,1%, то необратимое желание прийти в Зарунду у тебя сформируется ровно за год. И всё, ты влезаешь в долги, идёшь туда, покупаешь то, что тебе перестанет быть нужно уже через два камхарда, а после тяжело трудишься, чтобы отдать долг. И храни тебя великий, чтобы ты не лишился своей работы. Тут же вернёшься в башню Первосвященника, но уже как раб, на котором будут ставить опыты.

- И этого Первосвященника никто не может приструнить?

- Конечно. Когда проходит проверка, он показывает только лишь то, что хорошее он делает. А попробуй проникнуть туда – так тебя сразу же устранит охранная система, которой эта Зарунда буквально уставлена.

- Я так понял, Зарунда – это вон тот небоскрёб, что стоит в центре города?

- Всё верно. Не советую туда подходить, только если вы не сотрудник фирмы или не миллионер, который решил обогатить мерзавца.

- Скажи, а чем ещё занимается эта фирма?

- Помимо межпространственных штучек-дрючек, много чем. Например, установкой имплантатов и аугментаций, продажей местных эзоидных даригератов, иными словами, телепортов, создание кибер прислужников для всяких разных целей…

Я перебил её:

- А какие-нибудь услуги с саткарами Первосвященник, случайно, не предлагает?

- Да нет вроде. Саткары – это же магия. Как они связаны с технологией?

- Что ж, да, ты права.

- Кстати, меня зовут А́влия. И я – журналистка.

- Форманис, пришелец из другого мира.

- Ого, имя смерти. Не боитесь, что по вашу душу придёт какой-нибудь вестник смерти?

Да, знания у неё были, но вот не из того источника. Не обратив внимания на её вопрос, я сказал:

- Что ж, Авлия, спасибо. Ты помогла мне разобраться, что здесь к чему. А теперь я, пожалуй, пойду по своим делам. Удачи тебе в поисках сенсаций.

Она мне ничего не сказала вслед, но лишь потому, что и не собиралась прощаться. Не нужно обладать способностью заглядывать в будущее, чтобы понять: эта молодая особа не отстанет от меня просто так. Пришелец из другого мира. Как же тут можно остаться в стороне? Но, вынужден признать, преследовала она меня достаточно умело. Будь я обычным человеком, давно бы уже разубедился в правильности своей догадки, что она пошла за мной. Но нет, она шла.

Хаалисия – просто огромный город, опутанный вечной темнотой. Здесь нет дня – лишь вечная ночь, что как раз таки и нужно тем, кто проживает тут. Улицы полны людей, но нет ни одного транспортного средства. А зачем, когда есть телепорт? Все выглядят причудливо, на головах – необычные причёски, мужчину не отличить от женщины. Но они молчат – их имплантаты позволяют разговаривать друг с другом, не открывая ртов. Однако ж город всё равно полнится привычным шумом. Его источают дома. Каждое здание – своего рода небоскрёб, который сияет всяческими цветами – тоже своего рода реклама. Искусство здесь умерло. Любуются в основном чем-то новым или порочным. Живопись заменили голограммы, музыку – что-то, отдалённо напоминающее её. Люди не живут – просто существуют. Они приходят в этот мир лишь для одного – удовлетворять свои потребности. И, чем ближе человек становится к самостоятельной жизни, тем больше у него потребностей, ведь пороки становятся неотъемлемой частью их жизни. Каждый здесь буквально утопает в грехе. Даже Авлия. Нет ни одного, кто был бы относительно праведен. Все погружены в эту скверну в равной степени. И они даже не задумываются над тем, что это всё – ничтожность. Зачем тогда они пытаются уберечь своих детей от всех этих нечестивых занятий? Уж научили бы их, как напиваться, как сквернословить, как совершать блуд, как чесать кулаки, как унижать других и прочим делам, да и всё. Но нет, когда-то в этом обществе было принято придерживаться праведности. И хоть времена эти давно канули в забвение, привычки остались.

Здесь много переулков, куда не проникает свет, где очень мало шума, источаемого городом, где свершаются все эти мерзкие дела. Обычно в городах можно встретить стражников, но здесь всё то время, пока я двигался к небоскрёбу Первосвященника, никого