так и есть, - не спрашивая, а утверждая. – Рада думала попросить Ваньку, чтобы он тебя подвез, но у него в это время тренировки. В это время я находился на кухне и они об этом знали. Было бы странно, если бы я промолчал и сделал вид, что ничего не слышу.

Даже не знаю, что меня больше удивляет – то, что услышав разговор мам, Бессонов решил поработать моим личным водителем или то, что он мне подробно объяснил, что предшествовало его появлению здесь. Обычно он не так многословен.

- Хорошо, поехали, - сдаюсь без особой радости.

Сажусь на заднее сидение, на переднее не тянет, не вынесу тесного соседства с Бессоновым. Хотя с Ванькой всегда езжу на переднем. Лева никак не реагирует, он вообще ведет себя, словно молчаливый водитель такси. Минут десять мы едем в тишине.

Нога ноет, скинув обувь, я поднимаю и вытягиваю ноги на сидение. Ловлю взгляд Бессонова в зеркале. Открыв окно, Лева включает музыку, достав сигарету, прикуривает. Прикрыв глаза, я тайно за ним наблюдаю через зеркало дальнего вида. Зачем я это делаю, объяснить себе не могу, но не подглядывать за ним не получается. Я тащусь от того, как он держит сигарету, как зажимает ее на красивых губах, как медленно делает затяжку, а потом, задрав немного голову, выпускает дым. У меня вызывают дрожь его действия, губы пересыхают. В голове рождаются порочные образы, где его губы соприкасался с моими.

Оставшийся путь, я практически не открываю глаз. Пытаюсь унять учащенное сердцебиение. Когда автомобиль останавливается на остановке, я спешу скорее выбраться на улицу, глотнуть свежего воздуха, чтобы выветрить из головы и легких запах Бессонова. У меня ощущение, что я пропахла им, хотя Лева ко мне даже не прикоснулся.

- Пока, - бросила фразу, захлопнув дверь.

Лева выходит из машины следом за мной, останавливая, хватает меня за руку…

Глава 18

Камилла

Посмотрев на время в телефоне, стукнулась затылком об подушку, застонав со злостью на себя, на Бессонова, на всю эту ситуацию. Три часа утра, мне скоро вставать нужно, а я никак не могу заснуть.

Лежа в своей постели без сна, я продолжала думать о Бессонове. Перед глазами отчетливо стояла картина нашего прощания, от которой меня до сих пор трясло. Даже родители заметили, что я весь вечер задумчивая и расстроенная, пришлось врать, что я устала и у меня болит нога. Отец тут же нахмурился, но своего решения о наказании не изменил.

Я не сяду больше в машину к Леве! Не сяду!

Закрываю глаза, а перед ними всплывает картина. Бессонов хватает меня за руку, когда подвозит к остановке.

- А волшебные слова сказать? – с ухмылкой, которая ясно определяла, что ему мои благодарности нафиг не сдались. Хотя, для чего-то он ведь меня остановит.

- Спасибо большое, что довез меня до дома, - спокойно и очень вежливо, но не удержалась в конце добавить: - хотя я тебя об этом не просила.

Я старалась не обращать внимания на то, как учащенно бьется сердце, потому что Бессонов стоял ко мне непозволительно близко. Его рука продолжал удерживать локоть, а большой палец поглаживал кожу, словно успокаивая. Только не успокаивал он, а заставлял волноваться.

- Когда у меня не получится тебя забирать, за тобой будет приезжать Ванька, - проигнорировав мой выпад, жестко произнес Лева. Его властный тон мне не понравился, все внутри взбунтовалось, но это было еще не все. - В чужие машины, чтобы не садилась, - сквозь зубы процедил Бессонов. Вот это его предупреждение явно было лишним. не помню, когда я так быстро подавалась гневу.

- Если ты беспокоишься о том, что я могла уехать с Сергеем Эдуардовичем, то спешу сообщить: мыв давно знакомы и теперь он мой начальник, - подражая его тону. - Меня в детстве родители научили не садиться в чужие машины, если ты не заметил, я выросла и не нуждаюсь в твоих наставлениях.

- То, что ты выросла, я давно заметил, - его взгляд изменился, стал темным и порочным, прошелся по моей фигуре, задержался на груди. Оставив ощущение, что он меня коснулся.

Прикрыла глаза, чтобы скрыть свою реакцию. Вместо возмущения, я старалась побороть внутреннюю дрожь.

- Мне нужно идти, - попыталась вырвать руку, но он сильнее ее сжал и дернул на себя. Моя грудь ударилась о его крепкий торс. Подняв свободную руку, Лева сжал мой подбородок. Вынуждая закинуть голову вверх, он смотрел в мои глаза, медленно лаская подушечкой пальцев нижнюю губу.

Он во мне такой ураган чувств поднимал, что меня словно в ознобе трясло. Каждая клеточка в теле реагировала на его прикосновение.

«Что будет, если он меня поцелует?» - пришла в голову дурацкая мысль. Лучше не надо. Вряд ли его поцелуй оставит меня такой же равнодушной, как поцелуй Андрея. Словно прочитав мои мысли, он потянулся к моим губам. Для мир в этот момент сузился до темных радужек его глаз. От волнения пекло в солнечном сплетении, рот резко пересох. Если бы не пролетающая по трассе машина, которая заставила меня дернуться, я уверена, он бы меня поцеловал.

- Беги домой, - оглаживая в последний раз контур моих губ, он отступил. Я развернулась и гордой походкой удалилась, ни разу не обернувшись. Я чувствовала на себе его взгляд, он проникал под одежду, оставляя прикосновения на коже…

Что можно ждать о человека, который не выспался? Раздражительности, замкнутости и плохого настроения. Не помогла даже чашечка кофе. Обычно я не пью по утрам кофе, но тут нужно было как-то просыпаться.

Опасаясь, что за мной приедет Бессонов, из дома я вышла пораньше минут на двадцать. Мама пробовала меня отговорить так рано идти на остановку, но я уверила ее, что у меня появилась привычка дышать свежим прохладным воздухом раннего утра.

Автобуса не было, я сидела под козырьком остановки и смотрела на пустую трассу, на жужжащих в траве шмелей. Машина с охраной стояла метрах в пятидесяти от меня и наблюдала за моими действиями. Вчера я была слишком раздосадована, чтобы их заметить.

Когда возле меня остановился отцовский внедорожник, я даже не удивилась.

- Садись, сегодня я отвезу тебя на работу, - предложил папа, а я радостью поспешила в машину. Теперь точно не пересекаться с Бессоновым. А вечером… вечером, что-нибудь придумаю.

Глава 19

Камилла

Сергей Эдуардович весь день держался со мной отстраненно. Обиделся мужик. Папа всегда внушал моим братьям, что обиды