чтобы разжать пальцы. Король не сопротивлялся. Кажется, даже улыбался тонкими бескровными губами.

— А чего не дерётся? — настороженно спросил Аспид.

— Я не знаю. Он такой апатичный должен быть, когда пожрёт, — ответила Кобра.

Ужик слышал их голоса, как негромкую передачу по радио, фоновый шум.

Король не умирает навсегда: уничтожение развеивает его здесь и сейчас. А ест он не страх, а жизнь.

Ужик отшвырнул короля и медленно выпрямился.

— А где Полоз? — поинтересовался Аспид.

— Да, он же здесь должен быть... Ужик... Ужик!

Он с трудом разлепил губы и сказал:

— Уничтожение. Тройной знак. Раз. Два. Три!

Знаки вспыхнули, сливаясь, и врезались в неподвижное тело монстра. Миг — и от него осталась только серая пыль.

Ужик так и не смог объяснить, где Полоз. Поманил Кобру и Аспида за собой и тяжело спустился вниз.

Аспид пробовал спрашивать о чём-то, но Кобра велела ему помолчать.

Здание снаружи казалось огромным. Они всё обходили и обходили его. И какая-то часть Ужика радовалась, что то, что они должны увидеть, всё не показывалось.

Но всё кончается — кончился и их путь.

— Господи... — прошептала Кобра.

Аспид заплакал.

Полоз неподвижно лежал на плите. Запрокинутая голова свесилась с бетонного края, и в остекленевших глазах отражался перевёрнутый мир.