обсерватории. Восьмиугольная башня с четкими гранями была похожа на маяк, а стеклянный купол наверху — на огромный сигнальный фонарь.

— Давайте выкрасим обсерваторию в цвет слоновой кости, — предложил я.

— Башня из слоновой кости? — улыбнулся Куликов. — Это будет смотреться впечатляюще, Александр Васильевич.

Пока мы беседовали, дом приготовил для помощника архитектора гостевую комнату на первом этаже — сразу за небольшой гостиной.

— Вам здесь будет удобно? — спросил я Куликова.

— Вполне, — застенчиво улыбнулся он. — Благодарю вас, ваше сиятельство.

И широко зевнул.

— Спокойной ночи, — кивнул я.

Затем поднялся к себе и послал зов целителю Макарову.

— Антон Григорьевич, я бы хотел справиться о здоровье Антонины Ивановны Куликовой.

— Беспокоиться не о чем, Александр Васильевич, — ответил Макаров. — Простуда и переутомление, но ничего серьезного.

— Рад это слышать. Но я все же хочу попросить, чтобы вы не торопились ее выписывать. Пусть отдохнет, как следует. Не меньше недели.

— Хорошо, Александр Васильевич, — не задавая лишних вопросов, ответил Макаров.

— Благодарю. У меня к вам еще одна просьба. Куликову время от времени будет навещать ее сын. Он не всегда может приезжать в приемные часы. Я прошу вас пускать его к матери в любое время. Это не слишком нарушит ваш распорядок?

— Нисколько, Александр Васильевич, — рассмеялся Макаров.

Я закончил разговор с Макаровым и прошелся по комнате, довольно насвистывая. Как минимум, неделю Куликов будет под моим присмотром. Надеюсь, этого времени мне хватит, чтобы разобраться с его снами.

Хорошо бы снова повидаться с Хранительницей Снов и получить от нее какую-нибудь подсказку. Может, так оно и случится?

Подойдя к окну, за которым синела летняя ночь, я краем глаза уловил какое-то движение на шахматном столике. Удивленно повернул голову — ну, точно! Конь, который секунду назад стоял на белой клетке, теперь гордо красовался на черной. Как будто ожил и сам собой шагнул вперед.

— Так вот, как ты это делаешь! — рассмеялся я.

Дом молчал, делая вид, что ничего не слышит. Но я почувствовал его лукавую усмешку.

— Свой ход я сделаю утром, — улыбнулся я. — Мне нужно подумать.

Глава 16

Я проснулся, будто вынырнул из глубокого темного омута. За открытым окном бледнел рассвет и самозабвенно щебетала какая-то ранняя птаха, а в доме стояла сонная тишина. Получается, я спал всего три-четыре часа, но на удивление отлично выспался.

Коврик у кровати был пуст — наверное, Волчок проснулся раньше меня, ускользнул через приоткрытую дверь комнаты и отправился бродить по дому. Изучал новое место обитания.

— Все в порядке? — мысленно спросил я у дома.

Получил короткий подтверждающий сигнал и довольно усмехнулся.

Поднявшись с кровати, я свежим взглядом изучил ситуацию на шахматной доске и решил, что пора переходить в контратаку. С этой целью я двинул вперед одну из пешек свободного фланга и спросил вслух с ехидной улыбкой:

— Как тебе понравится такое?

Дом промолчал, оценивая ситуацию. А я натянул брюки и рубашку и отправился искать Волчка.

Волк нашелся на первом этаже — вытянув лапы он лежал поперек двери, которая вела в гостевую комнату, где поселился Савелий Куликов.

— Тоже охраняешь нашего гостя? — одобрительно спросил я.

Волчок вскочил и пару раз дернул хвостом, приветствуя меня.

— Пойдешь на улицу? — спросил я.

Волк словно того и ждал — рванул к входной двери. Но тут же затормозил и в нерешительности оглянулся. А потом вернулся на свой пост.

— Да ты ответственный зверь, — удивился я. — И что будешь делать?

На серой волчьей морде появилось выражение страдальческого терпения.

— Ты уверен? — рассмеялся я. — А если сноходец проспит до обеда?

Но тут на счастье Волчка за дверью послышался шорох и шаги босых ног. Затем заскрипела створка окна.

— Повезло тебе, — понизив голос, сказал я. — Он проснулся, значит, на сегодня твоя служба закончена. Идем!

Я выпустил волка на улицу. Густой туман в саду по-прежнему надежно скрывал будущую строительную площадку. Лучи утреннего солнца пронизывали его, придавая косматым клубам перламутровый блеск.

Я еще постоял на крыльце, с удовольствием вдыхая свежий утренний воздух. А когда вернулся в дом, Игнат уже громыхал посудой на кухне.

— Доброе утро, — весело поздоровался я, входя в кухню. — Что у нас будет на завтрак?

— Яичница с ветчиной, ваше сиятельство, — ответил Игнат. — А к ней еще салатик нарежу.

— Отличная идея, — обрадовался я. — А я пока займусь кофе.

Вдвоем мы управились быстро и весело. Через несколько минут на столе стояла большая миска салата из крупно нарезанных огурцов и мясистых астраханских помидоров. Яичница вовсю шипела и брызгалась маслом на огромной чугунной сковороде, а кофе распространял по кухне умопомрачительный аромат.

Кроме того, на жаровне булькала кастрюлька, в которой варились куски курицы.

— Гость-то наш к матушке в госпиталь собрался, — объяснил Игнат. — Так я ему супчик с собой дам. Куриный супчик кого хочешь на ноги поставит. И вот еще!

Слуга торжественно продемонстрировал мне корзинку, полную краснобоких яблок и винограда. Там же лежал бумажный кулек со спелой вишней.

— Витамины!

— Ты молодец, Игнат, — одобрил я. — Обо всем позаботился. Что ж, пора звать гостя к столу.

Но Куликов появился сам. Он вошел в кухню и застенчиво остановился возле порога.

— Доброе утро, господа!

Затем широко зевнул, прикрыв рот ладонью, и смущенно покраснел.

— Как вам спалось? — спросил я.

— Честно говоря, не очень, — смутился Савелий и потер лицо ладонями.

— Вам что-то снилось? — насторожился я.

— Не думаю, что это имеет какое-то значение, — упрямо заговорил Куликов.

— А вы не думайте, — неожиданно посоветовал ему Игнат. — Если его сиятельство спрашивает, значит, надо рассказать.

Игнат сказал это добродушно, не переставая помешивать куриный бульон. Потом достал из шкафчика мешочек итальянской лапши и всыпал ее в кастрюлю.

— Хорошо придумали, — похвалил он итальянцев. — Всего-то и дел — пресное тесто полосками нарезать и насушить. А варится быстро, и вкусно.

Савелий затряс головой, как будто слова Игната сбили его с мысли.

— Расскажите, что вам снилось, — напомнил я помощнику архитектора.

— Кладбище, — неохотно ответил Куликов. — И черный человек.

— Африканец, что ли? — удивился Игнат.

— Нет, просто человек в длинном черном плаще. Старик.

— Почему вы решили, что он старик? — насторожился я. — Вы видели его лицо?

— Нет, — покачал головой Савелий. — Он был в капюшоне. Но борода у него седая и длинная, почти до пояса.

— Что он делал на кладбище?

— Он караулил меня там. Велел идти за ним. Сказал, что мой отец хочет со мной поговорить.

— Он сказал, что ваш отец жив? — изумился я.

— Нет, наоборот. Старик сказал, что мой отец погиб. Но хочет поговорить со мной, а старик ему поможет. И повел меня вглубь