выхода все равно не найдут. Так что лишь время потратишь бессмысленно».

Морда у Песца была столь хитрой, что я заподозрил там и другие причины для нежелания выдавать посторонним знания. Например, потеря уникальности. Но спорить я не стал. Для меня и потеря времени была причиной уважительной, поэтому Прокол я открыл сам.

На той стороне было тихо, на свидание с нами никто не торопился. Я с ностальгией вспомнил свой первый выход на Изнанку, но задерживаться не стал, извлек транспорт, и мы поехали до запланированной точки.

— Так вот. Что я хотел сказать по поводу того, кто посидит с твоей псиной, — заявил Греков. — Я с тобой пойду, значит вариант один остается.

— С чего это вы пойдете со мной? — возмутился я. — Скрытность — это не Невидимость. Вас могут засечь. И вообще, вы меня будете связывать.

— Затем, что решать, что мы будем делать, придется на месте, — пояснил Греков. — И что? Будешь возвращаться, чтобы посоветоваться?

— У нас с собой средства связи, — напомнил я.

— По ним картину пересказывать придется долго. Это время. А так, если и придется возвращаться, то только за взрывчаткой.

— Я ее могу в пространственный карман поместить, — возразил я. — Транспорт останется нас ждать, место под него свободно.

— Тогда пойдем все втроем, — предложил Шелагин-младший.

— Э нет, Саша. Опыта таких акций у тебя нет. Ты точно будешь самым тормозящим звеном.

— Самым тормозящим будет вот этот. — Шелагин кивнул на Глюка, мирно спавшего в лежанке.

— Чего это? — картинно удивился Греков. — Это символ нашей удачи. Ты за него будешь отвечать.

Когда мы доехали до нужной точки, я выгрузил все из пространственных карманов, в один положил взрывчатку и набор алхимии, во второй — клинок изнаночного металла, на случай если удастся решить вопрос с Живетьевой. Клинок со взрывчаткой сочетался плохо, это я помнил и именно поэтому помещал взрывчатку отдельно.

Нашлепки от системы связи мы поставили и чтобы переговариваться при необходимости, и чтобы Шелагин был в курсе того, как проходит наш поход. На Грекова я набросил Невидимость, потому что выученной им Скрытности против камер будет недостаточно.

Вышли мы, чуть не повредив устройство для зарядки накопителей «целительской энергией», установленное впритык к Проколу. Дорожка к нему аккуратно убиралась, поэтому шансы оставить на ней следы появлялись только после снегопада.

Начинало темнеть, а ведь до резиденции Фадеевых, бывшей княжеской, а теперь губернаторской, нам еще добираться и добираться.

— Как движемся? — прошептал Греков.

— Как получится. Сначала отсюда нужно выйти.

Грекова мне пришлось перемещать Переносом. Причем я напрочь забыл, что это заклинание подходит только для небольших предметов. Справиться-то я справился, но энергии ухнуло многовато. Пришлось отдышаться перед тем, как переходить самому.

— Машину бы нам… — задумчиво сказал Греков, глядя на припаркованную недалеко.

— Предлагаете угнать?

— Угнать? Нет, конечно. Это ненужный след. Ты сам как добирался?

— В кузове грузовиков, но вас не перемещу, слишком затратно.

— Перемещусь сам. На светофоре, — решил Греков.

Так мы и поступили. Дождались подходящего грузовика, и, пока на светофоре для него горел запрещающий знак, устроились в кузове. Вылезли мы так же, на светофоре, проехав чуть дальше, чем нам нужно.

Фадеевы оказались на редкость беспечны. Мне даже не пришлось размышлять, как переправить Грекова через забор, если он сам не сможет этого сделать. В резиденции ворота просто оказались открыты нараспашку. То ли в ожидании кого, то ли не поторопились закрыть за приехавшей машиной.

— Ноги таким охранникам отрывать надо, — осудил Греков чужую безалаберность.

— Пока что самые нормальные службы охраны я видел у Живетьевых, — заметил я. — Остальные в той или иной степени филонят. В дом с черного хода зайдем?

Ворота у черного хода тоже были открыты, причин для чего просто не было. Даже не караулил никто, чтобы посторонние через ворота не забрались. Правда, сам черный ход был заперт, но я проверил Поиском Жизни, не обнаружил поблизости людей и за пару секунд замок вскрыл вместе с защитными заклинаниями, которые к нему цеплялись и сообщали о попытках проникновения и даже как-то препятствовали. Как, я не узнал, потому что мне препятствовать они не стали, а разбираться желания не было. Замок я открыл, закрыл и привесил к нему все заклинания обратно.

Еще на дверь была направлена камера, но она не работала, да и работала бы — через невидимость нас не засекла бы. Слева от входной двери располагалась лестница для прислуги, по которой мы поднялись до второго этажа. Вход на этаж перегораживался постом, но поскольку дверью он не закрывался, то мы спокойно прошли между двумя охранниками, этого даже не заметившими.

— Да уж сразу видно — не князь Фадеев, а такое себе дерьмецо, — проворчал Греков.

Я просканировал этаж и обнаружил три точки Жизни: скорее всего, это была фадеевская семья. Был ли сам губернатор здесь, предстояло проверить. На личных комнатах стояли дополнительные защитные заклинания, из-за которых не получалось просмотреть ауру.

Я подошел к ближайшей двери, за которой была точка Жизни, и настроил Прослушку.

— Да ты что? — поначалу мне показалось, что это голос Виктора, но я почти сразу понял, что это его младший брат. — Не, на фиг, на фиг копаться в этом. Это Витек такое любит, я пас.

Я перешел к следующей двери, за ней была тишина, ничем не разбиваемая. Понять, кто там, не получалось. Я уж было собрался пройти через дверь, но внезапно в коридоре появилась третья Точка Жизни. И это был Фадеев-старший.

Он рысью промчался по коридору в соседнюю комнату, почти сразу вылетел оттуда с папкой в руках и так же рысью метнулся обратно.

Греков знаком предложил пойти сразу к Фадееву, но я показал на дверь, около которой замер. Нужно было проверить, кто там находится. Вдруг Живетьева? Тогда вскоре Фадеев так же рысью помчится сдавать ее труп императору, утверждая, что приложил лично руку к отсечению головы. А ему взрывчатку подбросим потом, оставив след Живетьевых, которые наверняка захотят отомстить. Пусть разбираются между собой.

В комнате действительно оказалась женщина. Она сидела в кресле, меланхолично покачивая ногой, и читала книгу. На Живетьеву она не походила ни возрастом, ни внешностью. Аурой тоже не походила, поэтому я задерживаться не стал, вернулся к Грекову. На его вопросительный взгляд покачал головой.

Если Живетьева сюда приезжала,