магии, которыми владел весь разорад, я сделал так, что его рукоятка вернулась в прежнее состояние, чему кормилец был несказанно рад. Он желал мне всяческих благословений, а также успехов в моём деле. И я сделал вид, будто бы собираюсь уходить. Он же остановил меня, сказав, чтобы я пришёл к нему в дом и помог с ещё одним делом, с которым он никак не может справиться. Я поинтересовался у него, что же это. А он не нашёл ничего лучше, чем солгать, что у него проблемы с соседом. Он много раз их пытался улаживать, но ничего не получалось. Быть может, я смогу что-нибудь придумать. Дать ему магическое озарение, или, быть может, хватит просто слов. Конечно, такого рода проблемы чародей навряд ли бы согласился решать. Это уже личные взаимоотношения. Но я понимал, что этот мужчина хочет, чтобы я составил ему компанию, и уже в пути мы будем разговаривать на тему его убеждений. Поэтому я согласился. Он тут же обрадовался, и мы двинулись по направлению к его дому.

Наш с ним разговор начался с того, что он рассказывал мне о своей бытности, что он простой работяга, который выбивается из сил, чтобы его жена и дети были одеты и сыты. Он прославлял Сакраарха за то, что их бог даровал им жилище и этот город, а также эту работу и, конечно же, свои благословения. Он подчеркнул много положительных моментов от служения свету. Но иногда, как будто бы невзначай, проносил сквозь свои слова то, что ему не нравилось в Святой Империи. Например, он говорил, что они ограждены его силой со всех сторон, но вот только иногда законы Священной Белой Книги, словно тиски, сдавливают жизнь простых людей, так что не продохнуть. Или во время обсуждения местных стражников он выделил многое из того, чем эти сатлармы помогают простым людям, но в то же самое время упомянул, что не чувствует в них братского духа, как будто бы эти щитоносцы возвышаются над людьми, считают себя лучше или могущественнее. Во всех этих словах я поддерживал его. И он мне сказал:

- Я знаю, что в Священной Белой Книге прямо так и сказано: нет иных творцов и владык, кроме лишь одного – Сакраарха, однако тебе не кажется, Форманис, будто бы помимо нашего святейшего и славного есть кто-то ещё? Кто-то, быть может, даже ещё более могущественный, чем наш владыка?

Я же отвечал ему так:

- Ты наверняка бывал в Ситалии. А если даже нет, то, скорее всего, слышал о безумном пророке, который на главной площади рассказывает о нежити и о другом боге. Так что нечего и думать: за границами нашего мира есть и другие боги.

Тот подхватил мои слова:

- Я рад, что ты не отрицаешь этого!

И далее он принялся подводить меня к мысли о том, что другой бог – это Аббарон. Однако, прежде чем произнести это имя, он остановился и спросил:

- И знаешь, кто?

Я отвечал ему, и мой ответ ввёл его в ступор:

- Конечно, знаю, Бэйн, бог Пустоты.

Тот замешкался, когда услышал это. Но, пока мы приближались к его дому, стало гораздо темнее, помимо этого людей стало меньше, да и мы уже шли переулками, так что никто не увидел, как я убил этого человека и обратил его в одного из нас. После смерти его грех тут же стёрся, как и стёрлась ересь, которую он в себя вложил. А после из его мёртвого тела явился новый бессмертный, истинный и совершенный, не имеющий в себе никакого изъяна. Да, смерть пока что остаётся единственным способом, как очистить души грешников. Однако наши поиски ещё продолжаются.

Я внимательно рассмотрел эфирное пространство, но обращал внимание не на подрагивания, которые случались время от времени. В этот раз я всматривался, чтобы увидеть следы творения магии. Взор бессмертного пронзил дух магического пространства и устремился в прошлое. Я видел, как им пользовались чародеи Святой Империи, когда возводили города. А после был промежуток, когда магическое пространство было довольно продолжительный период нетронутым рукой мага. И только в самом начале времён я видел, как им очень интенсивно пользовалось великое множество рук сенонцев. Но это меня совершенно не заботило, ведь здесь и сейчас уже другое общество, и, согласно тому, что увидел, а, точнее, чего не увидел, сатлармы никак не изменяли эфирное пространство. Я не видел следов глобального вмешательства. Чародеи этого мира не делали никаких попыток защитить себя. Даже банальных методов, свойственных для новичков в магическом ремесле, я здесь не наблюдал. Не говоря уже о том, чтобы возвести над каждым городом и селением самообновляющийся купол магической преграды. Глядя на это отсутствие какой бы то ни было защиты, я уже придумал великое множество способов, как можно навредить сатлармам и простым жителями, которые живут под покровительством Сакраарха. Мне будет достаточно лишь мгновения мысли, чтобы излить на них такой катаклизм, что здесь ничего не останется тут же. И я сейчас говорю не о зора, а о великом множестве других сфер магии. Либо они слишком глупые, либо слишком самонадеянные. В любых мирах, где обирают валирдалы, не важно, скрытно или открыто, возведена целая сеть защитных чар. В зависимости от плотности магического населения сила таких чар может варьироваться вплоть до непроницаемого физического купола.

Но сам факт, что валирдалы тут же оплетают миры, находящиеся под их защитой, всевозможными магическими заграждениями, показывает, что они, во-первых, осознают опасность вражеских чар, а, во-вторых, серьёзно относятся к ним. Здесь же нигде не было замечено никаких оберегов, которые давали хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Да тут будет достаточно какому-нибудь кельтеру спрятаться в близлежащем лесу и произвести ритуал истинного проклятья, чтобы причинить непоправимый ущерб жителям или же самому городу. Только лишь над Кессвеном кружилась непрекращающаяся магическая воронка, но и то была создана не для защиты, а для укрепления ереси, чтобы каждый последователь пути негасимого пламени мог прийти в эту деревню и ощутить, как её аура удовлетворяет его потребность в той ереси, что овладела разумом. Это явление, к слову, можно было обратить оружием. Если бы чародей, который создал и, скорее всего, удерживал эту воронку в действии, захотел и у него доставало бы сил, он мог бы направить её даже сюда, в столицу, и тогда отступнические мысли начинали бы укореняться в умах простых людей, лерадов и даже лармудов с чародеями. Это создало бы очень плодородную почву для того,