обращался к народу с самыми простыми и самыми лживыми лозунгами, кто пообещал народу мир, землю, фабрики и заводы и будущее ни с чем не сравнимое благоденствие…»

А что здесь не так? Почему лозунги лживые? Землю дали? Дали. О том, как и на каких условиях она была нужна крестьянам, мы уже говорили. Мир? Так большевики практически сразу начали мирные переговоры и в рекордные сроки (если бы не фокусы Троцкого, то и еще быстрее) вышли из войны. То, что выкинутая из русской жизни прежняя элита попыталась отнять своё обратно и привлекла к этому благородному делу всех мировых хищников, до которых могла дотянутьс, я — это уже следующая серия. Большевики войну не начинали. Они победили, а победителям драка не нужна…

И что-то я не припомню, чтобы на российских просторах нашлось много желающих возвращения прежних порядков. Царя не хотел никто вообще, помещиков не хотели крестьяне, прежних хозяев не хотели рабочие, сословного общества не хотел никто, кроме дворян, ну и так далее…

Фабриками и заводами рабочие сами не рвались управлять — не идиоты же! Но свой восьмичасовой рабочий день они получили и долго еще бодались уже с новой властью по части зарплат, как и положено нормальным рабочим, никто не был в обиде, большевики сами их тому научили. А благоденствие… его что, не было? В 30-е годы, если сравнивать с рабочими казармами, стало уже совсем неплохо, а если бы не война, то к концу 40-х можно было бы отчитаться о выполнении и этих обещаний. Не такие, право же, в России живут дураки, чтобы требовать благоденствия в разоренной стране на следующий день после революции. Но когда новое правительство не смотрит на тебя как на грязь под ногами, а глава государства, принимая представителей народа в Кремле, внимательно их выслушивает, а не милостиво прощает вину за то, что они посмели к нему обратиться, можно многое перетерпеть.

О. Тихон Шевкунов. «Победили те, кто сумел вызвать сильные низменные эмоции — зависть, гнев, ненависть и, не останавливаясь ни перед какими нормами морали, безучастно направлять на смерть против своих политических врагов обманутый народ».

Ну, в таком случае победило царское правительство — это как раз про него сказано. Та жуть, что выплеснулась в революцию и в Гражданскую, — она не извне немецкими агентами привнесена и в добрый русский народ насажена, она жила в нём и теперь просто вышла на поверхность — и вот сколько её было, и вот в каких формах… А в Отечественную, между прочим, такого не было. Когда Красная армия, которая три года шла по выжженной земле своей страны, видела то, что творили немцы, а потом вступила на территорию Германии… Если бы то были люди образца 1917 года, сейчас бы по-немецки говорить некому было. Но ведь такого не произошло! Еще одна тайна большевистской власти…

Да и «безучастно направлять на смерть народ против политических врагов» — тоже подходит. Причем царское правительство кинуло солдат даже не против собственных врагов — нам-то Германия ничего худого не делала и делить с ней было нечего, — а против врагов других стран, перед которыми русское общество холуйски преклонялось. А Временное правительство всего лишь бежало тем же петушком за теми же дрожками.

Что же касается большевиков… Когда политические противники власти хотят не только ее скинуть, но и вернуть помещиков и двенадцатичасовой рабочий день — тут интересы ка-ак начинают совпадать! Ка-ак становятся своими! Прямо до песни «Смело мы в бой пойдем за власть Советов».

Вот, кстати, и примерчик — маленький, но характерный. Лето, Поволжье, самое начало Гражданской войны. Деревни переходят из рук в руки постоянно. Население, пока находилось под красными, было ими недовольно: хлеб берут насильно по государственным ценам, да еще и мобилизацию объявили — за что боролись? Пришли белые — и сразу стало ясно, за что. Потому что белые тоже объявили мобилизацию.

«Крестьяне семи волостей Бугурусланского уезда отказались от явки на призывные пункты. В Ключевской волости молодежь, избегая мобилизации, скрылась. Для наведения “порядка” прибыл отряд в 200 казаков. Не желавших вступать в армию стегали нагайками, родителей скрывшихся призывников выпороли, 18 человек арестовали, двоих расстреляли…»[149].

Контраст с красными был ощутимый — те все же предпочитали агитацию, первыми не стреляли, да и то больше в воздух, а за эксцессы вроде порки жестоко карали своих же. В результате уже летом на всей территории, занятой белыми, начали вспыхивать восстания.

«По сообщению разведчика Строганова в политотдел штаба II армии от 15 сентября 1918 г., в занятом белогвардейцами Чистопольском уезде Казанской губернии настроение даже богатых крестьян изменилось в пользу советской власти, так как за малейшую провинность белые расстреливают крестьян… Теперь… все жалеют о Советах… Даже волости, которые при советской власти высказывались за Учредительное собрание, не мирятся с властью белых, хотят получить оружие для борьбы с ними…

…15–16 августа в селе Пролей-Каши Тетюшского уезда состоялось собрание, на котором присутствовало 120 представителей соседних волостей… решение сорвать призыв было поддержано как русским, так и чувашским крестьянством. Когда в село прибыли каратели, направленные местным помещиком, бывшие фронтовики обезоружили их. На следующий день прибыл усиленный отряд во главе с помещиком. Было арестовано 9 человек, при этом кулаки выдали карателям еще 16 крестьян из середняков. Село стало центром партизанского движения»[150].

Когда на горизонте появляется помещик, прибывший с белым отрядом, — плевать крестьянам на какое-то там Учредительное собрание! А тут еще засевшее в Самаре белое правительство (в данное случае эсеровское — про французские деньги читатель еще не забыл?) во всеуслышание заговорило о том, чтобы снова начать войну с немцами. Хотя эсеры как революционные деятели, специализирующиеся на работе в деревне, могли бы быть и поумнее.

Лучший опыт — тот, который получаешь на собственной шкуре. В Мензелинском уезде Самарской губернии местное татарское население на объявление красной мобилизации ответило восстаниями. А после того как уезд несколько недель побыл под белыми[151], почти все мужчины ушли в Красную армию.

Такие дела.

О. Тихон Шевкунов. «По математически выверенному расчету немецкого Генштаба, большевики должны были взорвать Россию изнутри и сделать ее союзником рейха» и т. д.

Кстати, было бы неплохо. Союз с Германией однозначно выгоднее для России, чем союз с лукавой и подлой Антантой. Не зря и Англия, и Франция его так боялись. И если вспомнить, что сам о. Тихон писал о войне, Ленину за такие намерения надо отдельный памятник поставить.

Утверждения о том, что Ленин был германским