— А если шестью шесть — тридцать шесть? — спросил отца я.

— Это что же получается? Феномен Иванов, что ли? — вмешался в разговор дядя Петя.

— Так, так, так! — сказал дяди Петин знакомый. — Ах, вот в чём дело, в процентах!

— А по-моему, это какой-то трюк, — сказал дядя Петя. — Вот мне рассказывали, что на экзаменах по гражданскому праву на юридическом факультете Геттингенского университета один из студентов, получив экзаменационное задание, сразу же попросился выйти. Ну, вышел и вышел. Там по правилам во время экзаменов можно покидать аудиторию, поскольку в такие дни специальные надзиратели, на всякий случай, дежурят повсюду, даже в туалетах. Они и разоблачили злоумышленника, когда он в кабинке «тихо разговаривал сам с собой». Оказалось, что в ручных часах студента был вмонтирован мини-передатчик, а под курткой спрятан миниатюрный радиоприёмник. Студента к дальнейшим экзаменам не допустили, но, отдавая дань его инженерному таланту, комиссия порекомендовала ему заняться изучением технических дисциплин. Дело в том, что приёмно-передаточное устройство, «радиошпаргалку», этот будущий юрист сконструировал и собрал сам. Юра, встань, я тебя обыщу. Может, у тебя тоже что-нибудь вроде этого.

Я встал и позволил себя обыскать.

— Нет, это какой-то сверх… сверх… сверх… — сказал отец.

«Ну-ну, папа, поднатужься, ну, догадайся, кто у тебя сын, ну…» — хотелось мне сказать отцу.

— Это какой-то сверхумный, сверхзагадочный сверхбезобразник!

— Знаете, что, ребята, я хочу в конце нашей беседы внушить вам одну очень полезную мысль, — сказал я.

И эти слова просто взорвали моего отца.

— Минуточку! — воскликнул отец. — Что здесь происходит? Кто кого проверяет? Кто в ком разбирается? Кто кого воспитывает? Кто и что кому внушает? И кто кого здесь гипнотизирует?

«Ах, вот в чём дело! — мелькнуло у меня в голове. — Отец пригласил к себе на помощь не просто врача, а гипнотизёра».

— Нет, ему в нормальном состоянии ничего внушить невозможно, я вас очень прошу, загипнотизируйте Юру, с его согласия, — сказал отец. — Ты согласен загипнотизироваться? — спросил меня отец.

— Конечно, согласен, — сказал я, — если дело приняло такой оборот.

— Вы согласны его загипнотизировать? — обратился отец к дяди Петиному знакомому.

— Я согласен, — ответил дяди Петин знакомый. — Но я не убеждён, поддастся ли он гипнозу.

— Поддамся, поддамся, — успокоил я гипнотизёра.

— И когда будешь загипнотизирован, дашь нам всем честное слово, что ты с завтрашнего дня станешь учиться умеренно и получишь по какому-нибудь предмету хотя бы тройку!.. Вы можете внушить ему, — обратился папа к дяди Петиному знакомому, — что он… нет, уж лучше в спящем состоянии вы объясните, для чего это всё нужно!

Мы ушли с дяди Петиным знакомым в мою комнату, и ровно через полчаса я как ни в чём не бывало вернулся в столовую. Дядя Петя и отец сидели не сводя глаз с дверей моей комнаты. Увидев, что я вышел из комнаты один, отец спросил:

— А где же доктор?

— Он спит, — сказал я.

— Как спит?! — вскрикнули в один голос отец и дядя Петя.

— Очень просто. Я его загипнотизировал.

— Как ты его загипнотизировал? — не понял отец.

— Но он не смог меня загипнотизировать, а я его смог, — объяснил я. — Он со мной разговаривал, потом стал говорить: спать, спать, спать! Но ты же знаешь, папа, что сегодня по расписанию у меня сон в десять часов, а сейчас только половина пятого.

— Ну, всем досталось, и гипнотизёру больше всех! — захохотал дядя Петя и всё хохотал и хохотал до слёз.

Не знаю, товарищи потомки, что здесь было смешного?!

— Разбудить, — закричал отец, — разбудить гипнотизёра, сейчас же разбудить!

— Пожалуйста, — сказал я, — разбудить так разбудить.

Мы втроём прошли в мою комнату, и отец с дядей Петей увидели гипнотизёра, лежащего на моей кровати в глубоком сне.

— Пациент находится, — сказал я, — в глубоком гипнотическом сне третьей стадии. Обычно различают три степени глубины гипноза: сонливость, гипотаксию и сомнамбулизм. При сонливости наблюдается лёгкая дремота и общее расслабление мускулатуры. При гипотаксии, характеризующейся угнетением произвольных движений, часто отмечается так называемая восковидная гибкость мускулатуры — каталепсия, то есть такое состояние, при котором рука, нога или голова загипнотизированного долго сохраняют приданное им искусственное положение. Сомнамбулическая стадия — это стадия наиболее глубокого гипноза. Во время сомнамбулизма загипнотизированному можно внушить различные зрительные, слуховые и обонятельные так называемые галлюцинации.

— Перестань хоть сейчас читать лекцию и немедленно разбуди доктора, — сказал отец в отчаянии.

— А может, мозг-то работает у Юрки не шестью шесть — тридцать шесть, — услышал я за своей спиной. — Может, шестью восемь — сорок восемь? — тихо сказал дядя Петя.

— Что происходит? Ничего не понимаю! — тихо воскликнул отец.

— Таблица уважения происходит, — объяснил я отцу и неожиданно открыл дверцу шкафа. В шкафу сидели Кириллов-Шамшурин и Данилова. — Выходите… заговор обречённых! — И я стал выводить доктора из третьей стадии гипнотического сна.

Воспоминание пятнадцатое

Оказывается, я знаю даже то, чего я не знаю

Я, дорогие товарищи потомки, уже натянул на себя куртку и подумал, что меня уже давно никто не атакует стихами. И только об этом подумал, как тут же обнаружил в правом кармане куртки свёрнутый листок бумаги. Я извлёк его из кармана и развернул. Ну конечно же, это были стихи! Стихи назывались загадочно и на этот раз имели прямое отношение к космосу. Посудите сами: название стихотворения было такое — «На далёкой звезде, на Збюне». Затем шли такие, с позволения сказать, четверостишия:

Тишина кораблём завладела,

Космонавт прикоснулся к струне,

И гитара чуть слышно запела

На далёкой звезде, на Збюне.

За бортом ветерок не подует

Ручеёк не споёт о весне…

Космонавтов гитара волнует

На далёкой звезде, на Збюне.

Видно, парень влюблённый мечтает

О глазах голубых на Земле,

Под гитару он их вспоминает

На далёкой звезде, на Збюне.

А второй вспомнил иву родную,

Вспомнил мать в приоткрытом окне,

И гитара с ним вместе