Даниил, конечно, понимал, что бороться с татарами ему одному не по силам. И пока его двоюродный брат Александр Невский отражал атаку рыцарских орденов на Северо-Западную Русь, на Новгород и Псков, Даниил пытался найти союзников на Западе — в Польше и Венгрии. В Риме понимали, что князю Даниилу деться особо некуда, и сделали ему то же предложение, что прежде делали его отцу. Пообещали поддержку католических государств и титул первого русского короля, если он согласится принять корону от папы римского. Даниил долго раздумывал, взвешивая все за и против, он помнил, что его матери поддержка венгерского короля не очень-то и помогла. Он помнил, что в 1240 году венгры и поляки не поддержали его в борьбе с войском Батыя. В итоге он все же согласился, впрочем, короновался тихо, незаметно для своих подданных, в небольшом городе Дрогичине.

Вскоре после этого Даниил решил совершить военный поход против монголо-татар, полагая, что ему поможет Запад. Помощь он, конечно, не получил, а потом ему пришлось отбиваться сначала от войска литовского князя, а затем в 1259 году татарский корпус полководца Бурундая вторгся в Галицию и Даниилу пришлось заплатить контрибуцию за поход против татар, а заодно и уничтожить часть укреплений вокруг западнорусских городов. Сказать, что Даниил был возмущен предательством Запада и вероломством «союзников», значит не сказать ничего. Он порвал все связи с Западом, отказался от королевского титула и был вынужден заново выстраивать отношения с татарами, которые хоть и требовали дань, хоть и лишали Галицко-Волынскую Русь части суверенитета, но тем не менее не требовали отказаться от православия, переходить в язычество или несторианство (а именно эти религии были распространены у татар).

Даниил умер в 1264 году, через год после своего двоюродного брата Александра Невского, который отличался от него тем, что никаких иллюзий по поводу Запада с самого начал не строил. Видимо, потому, что столкнулся с агрессией в самом начале своего княжения. И гораздо раньше Даниила понял, что с татарами придется как-то уживаться, и собственно тонкая политика по отношению к Орде позволила ему в итоге сосредоточиться на отражении агрессии Ливонского и Тевтонского орденов.

После смерти Даниила и его брата Василия их сыновья Лев и Владимир раздельно, но в целом согласованно и умно управляли: Лев — Галицкой, а Владимир — Волынской Русью. С татарами они сумели стать этакими политическими попутчиками, и как раз татарская конница помогла братьям отбить у Венгрии Прикарпатскую Русь, а у Польши — Люблинскую землю. После их смерти вся Галицко-Волынская Русь оказалась под властью князя Юрия Львовича, который стал называть себя «королем Руси». Именно с правлением Юрия связан очень важный эпизод общерусской истории. Для укрепления православия в Галицко-Волынской Руси, где все больше и больше распространялось влияние католицизма, он добился у Константинопольского патриарха посвящения митрополита для своего княжества.

Киевский митрополит Максим, считавшийся митрополитом «всея Руси» еще в 1299 году, оставил Киев и переселился в отдаленный Владимир-на-Клязьме в Суздальском княжестве. Так вот, когда князь Юрий Львович отправил кандидата на место митрополита Галицкого Петра в Константинополь для посвящения, митрополит Максим умер. А патриарх Афанасий посвятил Петра не в митрополиты Галицкие, а в митрополиты всея Руси. Вернувшись на Русь, Петр поначалу поселился в Киеве, потом во Владимире Суздальском, а потом в Москве. И именно факт нахождения митрополичьего престола в Москве способствовал усилению Московского государства.

Два сына Юрия Львовича, Андрей и Лев II, погибли в 1323 году в борьбе с татарами. В отличие от отца они не смогли найти в них союзников. Князем стал поляк Болеслав, сын Мазовецкого правителя, который вел такую внутреннюю и внешнюю политику, что его возненавидело все население — от крестьян до бояр. В 1340 году он был отравлен, а по всему княжеству прокатилась волна антипольских и антикатолических погромов. И с этого момента на 37 лет Галицко-Волынская Русь превращается в поле столкновения интересов Венгрии, Польши и Литвы. В 1387 году Русь разделили. Галиция отошла к Польше, Волынь — к Литве, а Прикарпатская Русь — к Венгрии. Северо-Восточная Русь, озадаченная борьбой с татарами, вопросами выживания и сохранения идентичности, ничем не могла помочь братьям на западе.

Но то, что Западная Русь и Северо-Восточная были не просто частями некогда единого государства, что они были объединены не только династическим единством, когда князья с Запада отправлялись княжить на Северо-Восток и наоборот, но и общими традициями, верой, языком, наконец, — это непреложный факт. Галицко-Волынская летопись написана на понятном даже нам языке.

Въ лѣто 6732. Приде неслыханая рать, безбожнии моавитяне, рекомыи татаръве, придоша на землю Половецькую. Половцемь же ставшимъ, Юрьгий Кончакович бѣ болийше всихъ половець, не може стати противу лицю их, бѣгающи же ему, и мнози избьени быша до рѣкы Днепра. Татаром же возвратившися, идоша в вежа своя. Прибѣгшимъ же половцемь в Рускую землю, глаголющимъ же имъ рускимъ княземь: «Аще не поможета намъ, мы нынѣ исѣчени быхомъ, а вы наутрѣе исѣчени будете»[1].

В конце 16 века Галицко-Волынская Русь снова заявит о себе, став центром антипольского восстания, которое приведет к частичному воссоединению Руси в 1654 году во время Переяславской рады.

Вообще же, есть один важный факт, который говорит о многом. Даже спустя многие столетия жители Галиции продолжали ощущать себя русскими. В 1931 году в Польше проходила перепись населения. Так вот, на вопрос о национальной принадлежности 1 196 855 галичан — а Галиция была тогда частью Польши — ответили, что они русские, еще 1 675 870 назвали себя украинцами. В 1937 году в Закарпатской Руси, то есть в нынешней Ужгородской области, которая с 1919 года была частью Чехословакии, решили на референдуме обсудить вопрос: преподавание в школах стоит вести на русском или украинском? По итогам за русский язык высказались 86 % жителей Закарпатья.

По сути, до конца 14 века Галицко-Волынская Русь и Владимиро-Суздальская Русь продолжали оставаться частями одного некогда единого русского государства. Ведь даже наш главный письменный источник из истории Руси «Повесть временных лет» мы знаем в двух списках — Лаврентьевском и Ипатьевском. Первый — это документ из Владимир, второй — как раз из Галицкой Руси. И, за редкими фактическими отличиями, это идентичный текст, это один и тот же язык, одна культура, одна традиция.

Кстати, история Великого княжества Литовского, это во много тоже русская история. Что звучит для нас довольно странно. Но тем не менее каких-то лет 150 назад это казалось очевидным каждому образованному жителю Российской империи.

8 сентября 1862 года в присутствии Александра II