Мифы, которые окружали эту пару на протяжении всей их жизни, продолжались даже после смерти. По словам близкой подруги герцогини, графини Романонес, Уоллис позвонила посреди ночи и бросилась к его постели. «Я взяла его на руки. Его голубые глаза посмотрели на меня, и он начал говорить. Он мог только сказать: «Дорогая…» Затем его глаза закрылись, и он умер у меня на руках»[786]. Это рассказ, подтвержденный одной медсестрой, Уной Шенли, у которой брал интервью биограф Грег Кинг. Шенли говорит, что Уоллис проснулась и поцеловала своего мужа в лоб: «Мой Дэвид». Нежно обхватив его лицо ладонями, она сказал: «Мой Дэвид, ты так прекрасно выглядишь»[787]. Но Джон Аттер, секретарь пары, сказал автору Хьюго Викерсу, что герцогиня спала, когда герцог умер, и ему пришлось ее разбудить. «Что ж, хорошо, что она не умерла раньше него, – позже в тот же день написал Сесил Битон в своем дневнике. – То, что с ней будет, не представляет интереса. У нее не было друзей. Теперь осталось еще меньше. Она должна жить в «Ритце», глухая и немного чокнутая. Это печально, но ее жизнь не была достойной похвалы, и она не достойна особой жалости»[788].

Немедленно оповестили Букингемский дворец, и сразу после 6 часов утра было опубликовано официальное заявление. Королева и королева-мать направили вдове телеграммы с соболезнованиями, был объявлен девятидневный придворный траур. Бывший король Италии Умберто стал одним из первых, кто нанес визит и выразил свои соболезнования, за ним последовал министр иностранных дел Франции Морис Шуман, который в качестве журналиста присутствовал на виндзорской свадьбе.

Би-би-си попросила Дикки Маунтбеттена отдать дань уважения своему бывшему шаферу. Сначала он отказался, но почувствовал, что должен быть какой-то ответ от королевской семьи, и он был рад его предоставить. Он позвонил королеве, которая «после долгих раздумий одобрила, при условии, что я буду говорить о нем взвешенно»[789]. Маунтбеттен, который почти не видел герцога за последние 35 лет, говорил о том, что «он был больше, чем моим шафером, он был моим лучшим другом все время, всю мою жизнь»[790].

Другие почести были более взвешенными. Некролог «Таймс» ограничился фактами с несколькими упоминаниями Уоллис, которую повсюду называли «миссис Симпсон». Ричард Никсон, несколько лет назад устроивший для супругов ужин в Белом доме, сказал о покойном герцоге: «…он был человеком благородного духа и высоких идеалов, к которому миллионы американцев испытывали глубокое уважение и привязанность»[791].

31 мая тело герцога было доставлено самолетом в Бенсон, где его встретил Королевский почетный караул, герцог и герцогиня Кентские, члены правительства и посол Франции. Оркестр сыграл первые шесть тактов Национального гимна. Гроб, по всей длине покрытый цветами от герцогини, пролежал ночь в часовне Королевских ВВС, а офицеры королевских ВВС несли вахту. На нем была простая надпись:

Его Королевское Высочество Принц Эдуард Альберт Кристиан Джордж Эндрю Патрик Дэвид, герцог Виндзорский

Родился в 1894 году

Умер в 1972 году

Король Эдуард VIII

20 января – 11 декабря 1936

На следующий день тело было доставлено в часовню Святого Георгия в Виндзоре, где оно пролежало в течение двух дней, пока мимо проходили 60 000 скорбящих.

2 июня герцогиня, которая была слишком расстроена, чтобы сопровождать тело своего мужа, вылетела в Лондон на самолете Королевского рейса в сопровождении Грейс Дадли, Мэри Сомс, Джона Аттера, которого она пыталась уволить всего десять дней назад, американского врача герцога и бывшего конюшего, Дугласа Гринакра. Маунтбеттен встретил ее в Хитроу и отвез в Букингемский дворец – впервые она была там после Государственного бала в мае 1935 года, посвященного Серебряному юбилею Георга V, и впервые появилась в Циркуляре Суда.

«Она сказала, как сильно нервничала из-за того, что ей пришлось противостоять всей королевской семье без поддержки Дэвида, – написал Маунтбеттен в своем дневнике. – Она видела их всего один раз, мельком, на открытии мемориала королевы Марии в Мальборо-хаус, и тогда он был с ней. Это должно было быть совсем по-другому, и она действительно опасалась. Уоллис особенно беспокоилась о Елизавете, королеве-матери, которая, по ее словам, никогда не одобряла ее». Маунтбеттен заверил ее, что «королева-мать так глубоко сочувствует вам в вашем теперешнем горе и помнит, что она чувствовала, когда умер ее собственный муж»[792].

Но опасения герцогини подтвердились. «Они были вежливы со мной, вежливы и добры, особенно королева. Члены королевской семьи всегда вежливы и добры. Но они были холодны»[793]. Бывший придворный подтверждает эту реакцию. «Королева не хотела иметь много общего с Уоллис. Ужин был подан в Китайской комнате – с кем-нибудь другим он был бы в собственной столовой королевы. Она предпочла спуститься туда, где разместили Уоллис. Все было в порядке – все вели себя прилично. Чарльз был там и помогал. Но, конечно, не было никакого излияния любви между королевой и герцогиней Виндзорской или наоборот»[794].

На следующий день Уоллис была приглашена на церемонию награждения королевы с черной повязкой на рукаве и минутой молчания в честь герцога. Накачанная сильными успокоительными, Уоллис решила посмотреть мероприятие по телевизору из соседнего здания, хотя на нескольких фотографиях в прессе она была запечатлена у окна с изможденным лицом и печальными глазами.

В тот вечер Маунтбеттен и принц Чарльз отвели ее в часовню Святого Георгия, чтобы она могла увидеть мужа, лежащего в гробу, после того, как толпа разошлась. Маунтбеттен позже написал, как она «несколько мгновений стояла одна, склонив голову от горя… В конце она снова выпрямилась, глядя на гроб, и сказала самым печальным голосом, который только можно себе представить: «Он был всей моей жизнью. Я не могу даже представить, что я буду делать без него, он так много отдал ради меня, а теперь его нет. Я всегда надеялась, что умру раньше него»