всего на свете. С сукой, которую я, блядь, люблю... но не видел уже два года». Я вздохнул, чувствуя, как мое чертово горло застревает. «Даже не знаю, хочет ли она меня еще». Я рассмеялся, чтобы скрыть огромный ком в горле. «С чего бы ей? Она идеальна, умна, забавна. Она — все. Я наследница Ку-клукс-клана. Или так она, вероятно, все еще думает. Я — гребаная грязь у нее под ногами. Ей будет лучше без меня».

Танк подошел и поцеловал меня в голову. «Танн. Я знаю, ты больше не считаешь, что вся эта хрень с Ку-клукс-кланом — правда...»

«Другие братья думают, что я это делаю», — прервал я. «Может, и не наш филиал. Но ты должен увидеть, как на меня смотрят другие».

«К черту их». Он сел рядом со мной. «Когда я приехал сюда, мне потребовалось некоторое время, чтобы с ними сблизиться. Они мне тоже не доверяли. Со временем поймут».

Я повернулся к Танку. «Не думаю, что смогу его убить... если до этого дойдет».

«Бо?»

Я кивнул. «Он теперь возглавляет Ку-клукс-клан. Он тот, кто идет на нас». Я втянул в себя воздух. «Блядь, Танк. Это его нужно убить, чтобы окончательно облажаться с Ку-клукс-клан».

Танк положил руку мне на голову в знак поддержки, но ничего не сказал. Что он мог сказать? Он знал, что это правда. Мой брат должен был умереть. Танк поднялся на ноги. «Мне нужно вернуться в церковь». Он странно посмотрел на меня. «С тобой все будет в порядке? Ты хочешь остаться со мной и Бьюти на несколько дней? Убраться из этого места?»

«Нет. Свяжусь со своим кротом в Ку-клукс-клане и выясню, что, черт возьми, происходит».

"Вы уверены?"

«Да. Спасибо». Танк вышел из комнаты, а я пошёл к своему компьютеру в углу комнаты. Я вошёл в свою электронную почту и отправил сообщение Уэйду.

Что, черт возьми, сегодня произошло?

Мне пришлось подождать всего несколько минут, прежде чем он ответил.

Был в отъезде, дерьмо внутреннего круга. Только что вернулся. Не знал, что они что-то планируют. Новый Дракон взял на себя инициативу. Бывший морпех. Знает свое дело. Я здесь на некоторое время, если только твой старик не позовет меня. Я буду держать ухо востро и дам тебе Предупреждение о чем-то новом. Я облажался. Больше не повторится.

Я уставился на письмо и в миллионный раз задался вопросом, не разыгрывают ли меня. Но информация Уэйда поступала слишком часто, чтобы я мог в ней сомневаться.

Наконец, я написал: «Убедитесь, что этого не произойдет».

Палачи хорошо подставили Уэйда в обмен на разведданные. Деньги, которые могли бы вытащить его отсюда, когда придет время.

Мои руки застыли над клавишами, прежде чем я наконец опустила их и написала: Бо все еще главный?

Мое чертово сердце колотилось в груди, как бас-барабан, пока я ждал ответа по электронной почте.

Ублюдок одержим идеей уничтожить вас всех. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда Бо заговорит больше, чем пару слов или перестанет прятаться в одиночестве. Теперь он как Гитлер под крэком...

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Я тоже не мог себе этого представить. Бо был крутым ублюдком. Воспитанным так же, как и я. Безжалостным. Умным, но гораздо более сдержанным. Как второй брат, он мог себе это позволить. Он был тихим. Мыслителем. Но таким чертовски тихим, что никогда не знаешь, что он задумал.

Он смертелен, Танн. Смертелен, блядь. То, что спало в нем все это время, пробудилось нахрен.

Я перечитывал это письмо снова и снова, пока не отодвинул стул и не пошел прочь. Но когда я это сделал, ожерелье, которое я держал в джинсах, впилось мне в ногу. Я полез в карман и вытащил золотой крест. Потускневшее золото едва отражало свет. Оно было старым...

Я хочу, чтобы оно было у тебя, mi amor. Я хочу, чтобы оно у тебя сохранилось. Подумай обо мне. Даже когда ты сомневаешься, как сильно я тебя люблю, посмотри на это и знай, что я тоже думаю о тебе. Я тоже скучаю по тебе...

Мне удалось слишком долго держаться подальше от определенной программы на моем компьютере. И как человек в пустыне, задыхающийся от жажды, я позволил своим пальцам скользнуть по клавиатуре и поднять экран. Моя рука сжалась в кулак, и я закрыл глаза. Я знал, что не должен нажимать клавишу «воспроизведения». Но ничто не удерживало меня от нее еще минуту.

Ну, я, блядь, нажал «воспроизвести».

В ту минуту, когда мой взгляд сфокусировался на экране, моя грудь сжалась, а затем заныла, словно мне в грудь всадили лом. Сердце колотилось, я наблюдал, как Аделита идет по пути камеры. Я замер, черт возьми, замер, когда она повернулась с книгой в руке, и ее лицо появилось в поле зрения. Мои губы раздвинулись, и мое дыхание вырвалось изо рта. Аделита улыбнулась чему-то, что читала, и моя рука снова сжалась. Ее золотой крест вонзился мне в ладонь, но я приветствовал боль. Это было единственное, что заставляло меня чувствовать себя живым.

Это, и она. Вечно трахаю ее.

Ее темные волосы ниспадали на спину, а большие карие глаза светились. Ее кожа, ее тело... все было совершенством.

Я протянул свободную руку и провел пальцем по экрану, по ее лицу. Ее губам. Этим губам. Я мог ощутить ее вкус на своем языке, услышать, как она распадается на части, когда я беру этот рот.

«Аделита», — прохрипел я. В этот момент она повернулась, словно могла меня услышать. Но она не могла. Мы не разговаривали годами; это было слишком опасно, слишком рискованно для ее безопасности. Но это не означало, что она все еще не владела моим темным сердцем. Эта сука им владела. Она была бы единственной, кто когда-либо владел. Без нее я был мертв внутри, уже два года был без нее. Два долгих чертовых года без нее в моих объятиях. Два года без контакта. Задаваясь вопросом, моя ли она все еще. Но зная с каждым новым днем, что я не был хорош для нее.

Я был ей не нужен в жизни.

Мы были на войне.

Она была прекрасна и заслуживала того, кто мог бы дать ей больше.

Но даже зная это, я не мог уйти от нее. Я был таким эгоистичным придурком.

Я не отрывал глаз от экрана. Я не двигался, даже когда она вышла из кадра. Я следил за темным